Владимир Корн - Один и без оружия (СИ)

Нет, лучше о том, что создам успешный бизнес. Такой, чтобы и не нервничать, и практически ничего не делать, но чтобы доходов хватало на любую мою прихоть. Но красавицей-секретаршей обзаведусь в любом случае. И никогда, вообще никогда не буду вспоминать о том, куда меня угораздило попасть, и что мне пришлось там пережить.

— Пойдешь ко мне в секретарши? — поинтересовался я у Леры, поддерживая ее под локоть, и помогая перебраться через очередное препятствие.

Она сначала головой тряхнула от недоумения, настолько неожиданным оказался для нее вопрос. Затем, верно решив, что я шучу, заявила: «Ни за что на свете!» Демьян, случайно подслушавший наш разговор, начал переводить взгляд с меня на девушки, а затем обратно. Так ничего и не поняв, переключился на Пашу, посоветовав ему выкинуть пулемет с самой высокой горы, предварительно намотав его ремень на шею.

— Немного осталось, — слова Трофима прозвучали чуть ли не волшебной музыкой, настолько всех успел утомить этот путь.

— Откуда известно? — тут же поинтересовался Малыш. — Ты же утверждал, что пешком здесь не ходил.

— Вон ту гору наблюдаешь? Она и с моря хорошо видна. Так вот, перевалим ее, вниз спустимся, и все, Радужное. Привал? — Трофим посмотрел на меня.

— Привал, — кивнул я. — Семь минут.

— Почему семь? — удивился Паша.

— Ладно, пусть будет двадцать.

Не говорить же ему, что в чем-то похожей ситуации Грек объявил именно семиминутный привал. Объяснив тем, что пяти минут будет мало, а десяти у нас нет. Нужно хорошо знать Грека, чтобы понять — такой у него юмор.

Трофим оказался прав: еще полчаса карабканья на гору, и перед нами открылся отличный вид на Радужный. Больше всего он походил на рыбацкий поселок, расположенный на узкой полоске земли между берегом моря, и тянущейся до самого горизонта высоченной отвесной скальной стеной. Улиц я насчитал три, на удивление ровных: кто-то явно занимался их планировкой. В центре средней улицы — разрыв в несколько домов, очевидно задуманный как площадь. На берегу виднелось множество суденышек, практически все до единого с мачтами. И никаких следов нападения.

Узкая полоска воды у берега, и начинались острова. Множество островов, которые простирались так далеко, насколько хватало взора.

— Поле нашей деятельности, — сказал Демьян, который смотрел туда же.

— Нет, — не согласился с ним Трофим. — Те, которые нужны, не разглядишь и с этой горы: до них день пути.

— А где термальная электростанция? — сколько я не всматривался, ничего подходящего так и не обнаружил.

— Отсюда не увидишь — она в ущелье.

Ну да, он уже объяснял. Но почему-то мне казалось, что пар из долины гейзеров, будет виден издалека.

— По ходу у них какое-то собрание, — единственная оптика — монокуляр, была у только Паши. — Видите на площади народ? По-моему там все население собралось.

И верно, людей там хватало.

— Может, их всех туда согнали? Те самые, кто напал?

— Сомнительно, — оптика у Павла оказалась весьма неплоха. Электронная, с великолепным зумом. Не сказать, чтобы с ее помощью, отсюда можно было разглядеть и цвет глаз, и мимику, но увидеть получилось многое. Стоят, разговаривают, и, вероятно, о чем-то спорят. Судя по жестикуляции, накал страстей у них в самом разгаре. И ни каких признаков того, что нападение действительно было. Ни следов пожарищ, ни чего-либо другого. Пусть трупы успели убрать, но ранить кого-нибудь были должны? Так почему никто не белеет повязками?

— А откуда тогда зарево и дым, который мы наблюдали не далее, как этой ночью? — резонно поинтересовался Малыш.

— У них и узнаем. Трофим, прогуляемся? Остальные пусть здесь подождут.

У меня сложилось стойкое впечатление, что как боец он стоит всех остальных. Да и не только, как боец. Еще я слегка опасался того, что Трофим сейчас заявит нечто вроде: оно мне надо? Прекрасно обойдусь и без него, но в человеке разочаруюсь, а это всегда неприятно. Но нет, ни слова не говоря, он с готовностью поднялся на ноги.

Уже за спиной, я услышал голос Демьяна.

— Паха, ты почему стрелковую ячейку не оборудуешь? Пулеметчик, черт бы тебя побрал!

Вероятно, настолько его утомило таскать Дегтярев по горам, пусть и в очередь.

Противоположный склон горы был куда более пологим. И полностью зарос густым кустарником, который надежно прикрывал нас с Трофимом до самой окраины Радужного. У подножия мы перешли через весело журчащий ручеек, глубина которого едва скрывала лодыжки. Затем перемахнули через плетень, чтобы оказаться в ухоженном огороде, с ровными, тщательно прополотыми грядками.

Ни дать, ни взять — дачный участок, где вся разница лишь в том, что растения не земные. Частью мне уже знакомые, а часть их я видел впервые. Осторожно миновав его, чтобы ничего не затоптать, мы прошли мимо сложенного из плит песчаника домика, покрытого сверху пучками стеблей, чем-то похожими на камыш. Открыли плетеную калитку, и оказались на улице. По ней и направились в сторону площади, откуда доносились оживленные голоса. Гомон стоял еще тот, и кто-то, пытаясь всех перекричать, тщетно призывал к порядку. Наверное, на площади собралось все население Радужного, настолько их оказалось много.

Мы подошли к толпе незамеченными, настолько все они оказались увлечены то ли спором, то ли выяснением отношений, то ли чем-то еще. Некоторое время постояли, безуспешно пытаясь понять суть. Ясно было только одно: им предстояло принять какое-то важное решение. Решение непростое, и всем им невыгодное.

— Дядя, что тут у вас происходит? — не выдержав, Трофим дернул за рукав бородатого мужика, одетого в новехонький армейский камуфляж, но тот лишь отмахнулся. На голове у него сидела замызганная бейсболка с потрепанным козырьком. Выгоревшая на солнце настолько, что при все желании определить ее первоначальный цвет было невозможно. Остальные выглядели примерно также. Нет, они не были все как один худыми небритыми мужчинами, с острыми, выпирающими кадыками — среди них хватало и женщин, и даже детей. Сходны они были в одном — одеждой. Где абсолютно новые вещи соседствовали с чрезвычайно затасканными.

«Странная у них какая-то мода», — размышлял я, внимательно разглядывая лица, и пытаясь обнаружить среди них знакомые, которые могли бы признать во мне Теоретика.

— Да успокойтесь же вы, наконец! — в очередной раз призвал всё тот же голос. — Если все будем орать, так ничего и не решим.

— А чего тут решать?! Хрен им в грызло — вот и весь наш ответ! — выкрикнул кто-то из толпы.

— А ты о детях подумал?! — тут же возразил ему пронзительный женский голос. — Тебе-то самому легко: у тебя их нет! Они же обещали всех перерезать, если не согласимся. Тебе Аммонита мало?!