Владимир Корн - Один и без оружия (СИ)

— А кто за всем этим стоит? — полностью уверенный в том, что Грек успел вытянуть из пленных тот максимум информации, который вообще возможно вытянуть, поинтересовался я. Хотя вряд ли любое из названных им имен или кличек, мне о чем-нибудь сказало.

— Тайна, покрытая мраком, — пожал плечами он. — Могу только предполагать. Там целая цепочка, судя по всему. Кстати, Игорь, какие планы у тебя самого?

— Не знаю, — честно признался я.

«Мне до жути хочется быть вместе с вами. Но вот они острова, совсем рядом. Ну а вдруг?! Вдруг все-таки правда? И вообще, неплохо бы сделать так, чтобы мы попытались найти портал вместе. Тем более, Грек сам заявил о том, что некоторое время пробудет здесь точно. И почему бы не совместить?», — размышлял я, когда в ладонь чувствительно кольнуло.

Так… а не в этом ли все дело?!

— Трофим, — тот сидел ближе других. — Жадры твои далеко?

— Здесь, — с готовностью протянул он их оба.

— По одному давай, — вторая рука у меня тоже будет занята.

Я взял жадр с некоторым замиранием сердца. Вдруг, снова случайность? Подержав, вернул.

— Теперь второй, — после чего обратился к другим. Тем тоном, которым предлагают добавку за обедом. Или когда разливают спиртное. — Больше никто не желает?

Первым протянул Гриша Сноуден, целых три штуки. Быстро так протянул. И также быстро получил назад. Но только два.

— Третий — за работу, — заявил я.

Гриша даже возмущаться не стал, сжав в руке один из тех них.

— Такие же! — мгновением спустя, чуть ли не торжественно объявил он. — Если еще не лучше!

— Забери и его, — пытаясь вернуть ему третий.

— Ты же сказал — за работу, — начал отнекиваться Сноуден. — За такие жадры, я и на треть согласен!

Федор Отшельник брал в оплату четверть. Другие берут еще меньше. Соответственно своему дару.

— Забирай — забирай! Я пошутил, — вернее, вспомнил, что у меня есть свой собственный. И вообще, за что тут брать плату? За болезненный укол в ладонь? Не такой уж он и болезненный. Да и привык уже.

Самому мне жадр бесполезен. Но у меня есть Валерия. Которая все также плачет по ночам, когда ей приснится дом.

— Лера, подержи его в руке.

Ты не выспалась, ты всю ночь нервничала, у тебя болит разбитая о камень коленка, и ты ничего не ела со вчерашнего вечера. Просто подержи немного в руке вот эту штучку. Это — не спиртное, не наркотик, не любое, пусть даже самое сильное лекарство. Это — намного лучше. Без побочных эффектов, зависимостей и всего остального прочего. Просто подержи его в руке, и все.

Господи, ну как же все оказалось просто!

— Теоретик, что с тобой? — Завидев выражение моего лица, всполошился Гудрон. И тревоги в его голосе хватило бы на троих. — Ты зачем их сразу так много заполнил?! По одному надо, с перерывами! Все так делают!

— Борис, когда ты в последний раз видел клинического идиота?

— Ну… — неопределенно промычал он. Затем сообразил. — Ты о себе?

— О ком же еще?!

Не нужно мне музыки, как Федору Отшельнику. Ни классической, ни любой другой. Сладостей, как Чистоделу. Выпивки, как Тарасику. И даже женщин. Нет, женщины как раз и нужны. Ровно в той мере, в которой они требуются молодому и здоровому мужчине. Но чтобы заполнить жадр, мне необходимо всего лишь сжать в кулаке правой руки большой палец, и все. Все! Привычка у меня такая, когда о чем-нибудь размышляю. Мой дар просыпается в тот самый момент, когда в левой руке — жадр, а в правой прячется большой палец.

Но я никому не скажу. Ведь получается, чтобы лишить дара, совсем не обязательно оставить без головы — достаточно палец оттяпать? Улыбка у меня идиотская? А какая она должна быть у человека, который так долго не мог догадаться о простейшей вещи?! Случись раньше, все могло бы сложиться совершенно иначе. Не было бы всех тех трудностей, которые пришлось пережить. Но тогда бы я не встретил Леру. Которая держала в руке жадр, и улыбалась. Помог он тебе? Нисколько не сомневался.

После того как оказались заполненными жадры Трофима и Гриши, остальные смотрели на меня с ожиданием. Так и хотелось им заявить: «В очередь, сукины дети!». Но я лишь молчал и улыбался. Немного подождут. И в самом деле, почему бы вначале не перекусить? Ну а затем — в очередь, сукины дети! И пусть никто не уйдет обиженным. Ни вы, и никто другой.