Иван Булавин - Пустыня [СИ]

Покрытие пола слегка оплавилось, но сразу начало застывать. Дышалось с трудом, кислород в коридоре выгорел. Добравшись до двери на лестницу, мы набрали в грудь воздуха и распахнули её, сразу наведя на площадку три ствола. Точнее, четыре, Нэнси и Шурик держали автоматы, а я — дробовик, заряженный зажигательной картечью.

На площадке не было ничего. И никого, насколько мы могли видеть.

— Препятствие должно быть уровнем ниже, — напомнила Нэнси.

Мы медленно пошли по ступеням. Препятствие действительно было, вот только что это, я сказать не мог. Можно было упрекнуть меня дипломом, но тут было нечто, что выглядело, как натуральное надругательство над биологией. Выглядело оно, как большая лужа слизи, разлитая на площадке и занимающая несколько ступеней. Перепрыгнуть или обойти было невозможно, слизь тёмно-зелёного цвета была и на стенах, достигая высоты более метра. А в центре этой лужи просматривались органы, или, точнее, органеллы, они шевелились, дрейфовали относительно друг друга, пульсировали, короче, в том, что тварь жива, можно было не сомневаться. Мне она сразу напомнила гигантскую сухопутную амёбу. А тот факт, что солдаты из прежнего рейда здесь не пошли, красноречиво говорил о её опасности.

Для пущей уверенности, когда Шурик подошёл слишком близко, у края «амёбы» образовалось щупальце, или, правильно сказать, ложноножка, которая попыталась схватить его за ногу. Он успел убрать ногу, после чего мы все отошли подальше.

— Может, огнемётчика позовём? — предложила Нэнси, — ещё не так далеко ушли.

— Не, — я покачал головой, — не пойдёт он сюда. Попробуем народными средствами.

Средства у нас были. Как ни крути, а «амёба» эта состоит из органики, а значит, к высоким температурам неустойчива. Огнемёта у нас нет, но есть кое-что другое. Пули на неё не подействуют, они просто пройдут сквозь толщу слизи, не причинив никакого вреда. А вот огонь — дело другое. Зажигательную картечь я пока приберёг, её мало осталось. В дело пошли пули. Прицелившись в самый центр лужи слизи, я поочерёдно спустил оба курка. Сразу пришлось зажмуриться от яркого света, который на секунду померк, когда слизь попыталась поглотить эти пули, загасив их под толщей своего тела. Но огонь оказался сильнее, он не нуждался во внешнем источнике кислорода, а потому разгорался только сильнее, обращая окружающую органику в дым и пепел.

Нам пришлось отступить в коридор, чтобы не угореть в клубах едкого дыма. Только через пять минут, когда горение пошло на убыль, а хорошая вентиляционная система понемногу начала очищать воздух, мы смогли вернуться на лестницу и посмотреть на результат.

Результат впечатлил. Прямо посреди лужи слизи зияла прореха, примерно в метр диаметром, которая медленно и нехотя затягивалась слизью. Навскидку можно было сказать, что около тридцати процентов твари обратилось в дым и пепел. Она больше не пыталась атаковать нас, наоборот, все мысли одноклеточного мозга были заняты тем, чтобы собраться воедино. Слизь стекала со стен и ступенек, собираясь в одну компактную лужу на площадке. Когда у неё это получилось, лужа, чуть приподнявшись над полом, стала медленно сползать вниз. Логичное поведение, здесь агрессивная среда, нужно переместиться в другое место, где можно будет отлежаться и восстановить утраченные органы. Вот только никто этого сделать не позволит.

Шурик достал из рюкзака небольшую канистру, в пару литров объёмом, и начал отвинчивать крышку.

— Пирогель, — объяснил он, — прихватил в арсенале. Вроде того, которым ты сжёг… машину.

Я кивнул, действительно, штука полезная. Шурик перегнулся через перила и стал лить тёмную вязкую жидкость на пытавшуюся уползти вниз по лестнице амёбу. Ползла она, на свою беду, медленно, преодолевая по паре сантиметров в секунду. Льющийся сверху напалм тварь восприняла крайне неодобрительно, словно бы поняла, что за этим последует. Из компактной массы загустевшей слизи выстрелило щупальце, но Шурик успел уклониться, упругая зелёная нить лишь бессильно скользнула по перилам. А следом через перила перегнулся я и всадил в студенистую массу ещё одну зажигалку, яркое белое пламя вспыхнуло до потолка, от страшного жара мы поспешили ретироваться в коридор и даже закрыли за собой дверь.

Ждали минут десять, только потом рискнули осторожно приоткрыть дверь. Удушливый дым рассеивался медленно, разглядеть что-то получилось нескоро. Когда, наконец, мы смогли войти рассмотреть ступень, где ещё недавно гигантская амёба боролась за жизнь, то не увидели ничего. Всё, что, хотя бы, гипотетически могло гореть, сгорело. Местами даже бетон потрескался от жара. Выждав ещё немного, чтобы поверхность успела остыть, и не расплавились подошвы ботинок, мы медленно двинулись вниз по лестнице.

— У тебя ещё осталось? — спросил я, — полезная штука.

Шурик постучал ногтём по жестяной канистре.

— Примерно треть, хватит спалить одного тушканчика.

— Береги.

— Следующие два этажа безопасны, — сказала Нэнси, сверившись со своей картой.

— Смелый вывод, — оценил я, — на чём основан?

— Они законсервированы ещё до закрытия центра, двери оттуда на лестницу не открываются, добраться туда можно только по аварийной лестнице, которой пользовались наши предшественники.

— Радует, — кивнул Шурик, вскидывая к плечу автомат, — идём.

Мы преодолели ещё два пролёта. Здесь в глаза бросилось то, что о безопасности этажа говорить было преждевременно. Дверь из стального листа была вырвана, не сорвана с петель, просто продырявлена ударом большого тела изнутри. Наружу торчали острые металлические лохмотья.

— Кто мог такое сделать? — спросил Шурик, осторожно заглядывая в пролом.

— Кто-то очень сильный, — сказал я.

— Откуда вообще берутся эти существа? — раздражённо бросила Нэнси, — как они выжили, здесь три года никого не было.

— Или был, — предположил я. Вообще-то любой мутант, будь он плотоядным приматом или амёбой на ступеньках, должен регулярно есть и пить. Какое-то время они могли питаться друг другом, но тогда численность их была бы куда меньше. Также могли впадать в спячку, но и это требует расхода энергии, законы физики везде одинаковы. Вывод один: кто-то старательно подкармливал тварей всё это время.

— А я видел, — Шурик начал вспоминать, — там, на входе, были следы. Не просто отпечатки ног, а будто тащили что-то. Или кого-то.

— Идём вниз, — напомнил я, — кто бы это ни был, он уже ушёл. Знать бы, куда.

Движение наше становилось всё более медленным, мы отчаянно вертели головами, стараясь направить взгляд (и ствол) сразу во все места. Пока нас никто не атаковал, что радовало. Видимо, часть монстров уже умерла, или всё же поела друг друга.