Андрей Васильев - «Золото мертвых»

— Побольше, — ответил я. — Меня на том празднике не было.

— Сам не захотел приходить, — справедливо заметила Юлька, усаживаясь на стул и пододвигая к себе блюдо с яблочным пирогом. — Я тебя приглашала, причем лично, и не раз.

Это да, это правда. Но я все равно не пошел, потому что не хотел выслушивать бесконечные шуточки своих приятелей о том, кто я теперь такой есть, и их предложения устроить меня на приличную работу. Большей частью они были бы вполне искренние, но все равно — не хочу. Тем более что мне нравится то, чем я занимаюсь. Юлька же потом на меня жутко обиделась и на добрых полтора месяца исчезла из поля зрения.

Хорошие были полтора месяца. Спокойные.

— Ого! — Дядя Сережа похлопал меня ладонью по животу. — Жирок, Валерка, жирок. Чую, в спортзал не ходишь?

— Дел полно, — чуть покраснел я. — Какое там…

— Сережа, ты ставишь мальчика в неловкое положение, — заметила тетя Жанна. — Он госслужащий, откуда у него средства на хороший зал?

Юлька нехорошо глянула на мать, я же отреагировал на данную колкость спокойно. Чего — то такого я и ожидал.

— Гуся неси, — не поворачиваясь к жене, приказал дядя Сережа. — Сама неси, руки небось не отсохнут.

Гусь — это хорошо. Несколько ватрушек, что я съел в гостях у Марфы, давно были забыты, а узелок с добавкой так и остался в машине Стеллы, не захотел я тащить его с собой. Ну его нафиг, такой подарок.

— Садись, — велел дядя Сережа. — Вот мы сейчас с тобой по рюмочке выпьем за встречу. Или по две.

— Или всю бутылку ахнете, — фыркнула Юлька, без особой теплоты глянув на спину матери, ей явно не понравилось услышанное. Она сама мне каких только гадостей за время нашего знакомства не говорила, но при этом терпеть не могла, когда подобным занимался кто — то кроме нее. Если верить Сивому, с одной нашей бывшей одноклассницей обычно миролюбивая Юлька даже подралась, когда та начала меня высмеивать.

— Хорош мучное мять, — немедленно сообщил ей дядя Сережа. — Скоро вон стул под твоей задницей развалится. Отрастила, понимаешь… Ты чего смеешься, Валер? Шутка — то так себе.

Что удивительно — ужин прошел на редкость мирно. Юлькина мать сделала выводы и оставила меня в покое, Юлька знай подъедала пирог, ну а мы и в самом деле усидели бутылку коньяка под гуся, но при этом я особо не захмелел.

— Курить не бросил? — осведомился у меня дядя Сережа, когда бутылка показала дно. — Я тоже. Вредное это дело, но вот все никак. Пошли на воздух, подымим.

— Пошли, — обреченно произнес я, заранее зная, что за этим последует.

Мы устроились в плетеных креслах на просторной, освещенной настенными фонарями веранде, с которой открывался вид на темный ночной сад, и закурили.

— Знаю, о чем ты думаешь, — первым произнес дядя Сережа. — Что я сейчас заведу душеспасительные беседы о том, что ты уже не мальчик, что время от времени свое самолюбие надо засовывать в одно место, что то, что случилось, уже случилось, и так далее. Верно?

— Есть такое, — признался я. — Но я морально готов, так что если хотите — говорите.

— Не буду, — отказался дядя Сережа. — Зачем? И говорить о том, что неплохо бы тебе сейчас выйти из наших ворот, повернуть на углу, дотопать до дома номер семнадцать и нажать на звонок, тоже не стану. Ты уже взрослый, сам все для себя можешь решить. Да, собственно, у тебя и в юности ветра в голове было меньше, чем у любого из вашей развеселой компании, я это хорошо помню. Опять же, ты всегда умел держать ответ за сделанное, в отличие от остальных. Тогда ведь не только ты виноват был, но и приятель твой. Как его… Славы Сивцова сын. Пашка вроде?

— Пашка, — подтвердил я. — Но он заднего не включал, не тот это человек.

— Сначала — нет, — выпустил дымок дядя Сережа. — А вот когда его адвокат… Ладно, не о том речь.

— Не о том, — согласился я. — А о чем тогда?

— О Юльке моей, — закинул ногу на ногу мой собеседник. — Только не говори мне, что не знаешь, как она к тебе относится.

— Может, лучше тогда все же о моей загубленной судьбе поболтаем? — попросил его я. — Честное слово, этот вариант мне нравится больше.

— Не неси чушь, — осек меня дядя Сережа. — Это они считают, что ты все просрал. Я так не думаю, поскольку уверен, что приобрел ты больше, чем потерял. Более того — я тобой горжусь. Что ты так глядишь? Да, горжусь. Имею право. Я знаю тебя с вот такого возраста, ты на моих глазах рос, умнел и даже делился до поры до времени всеми своими секретами. Не с Толей, со мной. А если ваш выпускной школьный вспомнить? То — то.

Это да. Отец прийти на выпускной не смог, был в Бельгии, подписывал какой — то контракт, мама уехала с ним, потому дядя Сережа говорил благодарственное слово учителям сразу и за Юльку, и за меня. Просто наш класс был невелик, каждый из родителей выступал с парой слов. Меня не сильно напрягал тот факт, что моя семья отмолчится, но дядя Сережа отчего — то решил, что сие неверно, отказался от предложенной мной кандидатуры Елены Николаевны, нашей домработницы, и лично толкнул настолько мощную речь, после которой поползли слухи, что на самом деле мой отец — он.

— Давайте проскочим сразу через несколько пунктов и перейдем к главной части разговора, — смирился с неизбежным я.

— Давай. Мне, знаешь ли, самому эта беседа поперек горла. Но Юлька моя дочь, и я хочу, чтобы она вышла замуж за нормального человека. Да, вот такой банальный поворот. Я, конечно, сам виноват, что вокруг нее теперь больше дрянь всякая вертится, которую Жанна в наш дом время от времени таскает. Кому мои деньги нужны, кому связи, один тут вовсе мне недавно напрямую заявил, что брак его сына и моей дочери отличный повод для слияния капиталов. Мол, дети — это тоже инвестиции, а их согласие и несогласие с отцовским решением не наши проблемы.

— Ну насчет всего такого можете быть спокойны, — хмыкнул я. — Я кто угодно, только не инвестиция. Из завещания меня черт знает когда вычеркнули, с денежного довольствия тогда же сняли, карьеру в бизнесе мне строить неохота. Правда, по этой же причине вашей дочери придется отказаться от всего того, к чему она привыкла. Вы уверены, что желаете ей рая в шалаше? Я парень гордый, денег от вас не приму.

— Будем считать, что шутку я оценил, — невозмутимо произнес дядя Сережа. — А теперь послушай меня спокойно, без нервов. Повторюсь — ты молодец. Перемены в образе жизни вообще штука сложная, в молодые годы особенно. А уж если они из разряда «было все и нет ничего», то с таким далеко не всякий справится. Ты смог. Уважаю. Более того — если верить тому, что мне рассказали, тебе нравится то, чем ты занимаешься. И это тоже замечательно.

— Ай — яй — яй, «пробивали» меня, — попенял я ему.

— Приглядывал, — и не подумал смущаться Певцов. — Ты мне не чужой. Так вот — я рад, что ты нашел себя. Но, согласись, ведь можно заниматься любимым делом и при этом неплохо зарабатывать. Нравится тебе старина? Отлично. Ты знаешь, мой холдинг занимается много чем, среди прочих направлений есть реставрационное. Восстанавливаем храмы, работаем с музеями, с галереями. Да, это не совсем то, что ты делаешь сейчас, но — близко же? Ума и старания тебе не занимать, забирай направление под себя, курируй его, развивай. Уверен, у кого у кого, а у тебя это получится. Начальство не любишь? Так и не надо. Над тобой только я буду, а это считай что никого. Ну и Юльке вместо шалаша более приемлемое жилье перепадет.