Андрей Васильев - «Золото мертвых»

«Бу! Бу — бу — бубу — бу!» — раздалось из — под раковины. То ли он чего ей пообещал, то ли, наоборот, отказал в просьбе — не поймешь.

— А вот это — тебе, — показала мне ведьма одежный чехол. — Ну — ка…

Я зевнул, потрепал ее по щеке, вытянул из пачки, лежащей на столе, сигарету и отправился на балкон. Натощак курить вредно, но есть совершенно не хотелось.

Само собой, уже через минуту Стелла там нарисовалась, причем на ладони у нее лежала подвеска, которую я нынче ночью с таким трудом добыл и по приходе домой бросил на кухонный стол.

— Ты сделал это! — ткнула она мне под нос ее. — Сделал! И опять, скотина такая, мне ничего не сказал!

— А зачем? — меланхолично осведомился у нее я. — Ты что, со мной на кладбище пошла бы, в гости к тамошнему Хозяину?

— Нет! — сразу же ответила ведьма. — Ни за какие коврижки! Для такой, как я, это почти наверняка билет в один конец.

— Ну вот, — выпустил колечко дыма я. — И чего мне тогда тебя дергать?

— Отдел помог? — жадно спросила Стелла. — Да? Да! Ну и куда ты без меня, Швецов? Это моя идея была, моя! Сделать любой может, а вот придумать — далеко не каждый.

— Вот ведь, — протянул я. — Как мне вообще удалось до таких лет без твоих советов дотянуть?

— Понятия не имею, — без тени иронии произнесла Воронецкая. — Слушай, а Хозяин кладбища реально страшный донельзя? Мне кое — что про них подруга рассказывала, она раз умруна издалека видела. Не поверишь — чуть не писалась со страху только от одних воспоминаний.

Я будто снова увидел черную высоченную фигуру, красные огоньки глаз под капюшоном, сияющую багровым светом разверстую могилу за его спиной. Подругу Стеллы можно понять, это и в самом деле не самая светлая страница в книге моей жизни.

— Страшный, — коротко ответил я ведьме. — Но умный. И на этом все, больше ничего не расскажу, не проси.

— Ну и не надо. — Та подбросила подвеску на ладони. — Так себе поделка, с перстнем не сравнить. Вот там есть мощь, чувствуется скрытое в нем время, а это ширпотреб какой — то.

— Руки фу. — Я забрал у нее украшение. — Не нравится — не трогай. И вообще — вещь хозяина любит.

Я вернулся в комнату, положил подвеску на столик и снова бухнулся в кровать.

— Ты чего разлегся? — Ведьма, разумеется, на балконе не осталась. — Валера, я тебе русским языком говорю — уже пять дня! Нам назначено на семь вечера, так что времени в обрез! Пока ты побреешься, пока соберешься, пока мы во всех пробках отстоим! Вставай уже!

Ведьма была чудо как хороша сейчас, со своими упертыми в бока руками, со сверкающими почти неподдельным гневом глазами и с железной уверенностью в том, что на этом свете все случится так, как захочет она.

— Отвали, моя черешня, — пробурчал я, поворачиваясь к стене. — Сказано же — никуда я не поеду.

— Поедешь. — Меня затрясли за плечо, пару раз ущипнули, а после поцеловали в щеку, прильнув всем телом к моей спине. — Валера, нельзя не ехать! Маму обидишь, а она у тебя чудо что за женщина! Она тебя очень — очень любит, уж ты мне поверь. Она, между прочим, какие — то хот — доги тебе аж из Америки заказала, из Нью — Йорка. Вообще это секретная тайна, и я дала слово ее не раскрывать, но если надо пойти на этот грех, чтобы достучаться до твоей совести, то, наверное, можно это сделать.

Хот — доги из Нью — Йорка. Надо же, мама помнит, как я тогда, на Манхеттене, шесть штук в один присест умял, так они мне понравились. И потом я еще несколько раз ее туда таскал, хоть она и не одобряла мое увлечение подобной едой. Но хот — доги там были и вправду чумовые, надо признать. Это у нас они просто булка с сосиской, а в Штатах хот — дог — это нечто большее, с чем их только ни делают.

Я как — то раз туда с Юлькой чуть не махнул только для того, чтобы еще раз их поесть, было такое. Но не получилось, моя приятельница сломала ногу, а без нее лететь было не то.

— Слушай, а тебе это все зачем? — Я повернулся к Стелле, осознавая, что она таки добилась своего. Та, в свою очередь, похоже, все немедленно поняла, и тут же трогательно пристроила мне голову на плечо. — Серьезно? Вот — зачем?

— Не знаю. — Воронецкая провела ноготком по моей щеке. — Я хоть и ведьма, но женщина, не всегда могу сказать, зачем что делаю. Валер, давай уже, померь костюм. По всему, должен быть в самый раз, но мало ли? Я его все — таки почти час выбирала!

— Костюм? — я кинул взгляд на одежный чехол. — Да ты шутишь!

— Извини, но мы идем к твоей маме вместе. — В голосе ведьмы брякнула сталь. — И выглядеть должны так, чтобы она радовалась, глядя на нас. А те тряпки, что висят в твоем шкафу — это, прости, такое… Ну ты понял.

Что примечательно — в чехле, на дне, еще и деньги обнаружились, несколько плотных массивных блоков крупных купюр, стянутых резинками.

— Совсем забыла, — щелкнула пальцами Воронецкая. — Сделка прошла, и, на мой взгляд, расторговались мы довольно успешно. Свою долю я уже изъяла, это все твое.

Ого. Это сколько же здесь? На глазок — приличная сумма. Настолько, что страшновато ее в квартире оставлять.

А костюм и вправду хорош. Я такой в последний раз на себя надевал лет семь назад, когда праздновали юбилей отца. Нам с ним их тогда на заказ шили в Англии, в Лондоне. Как же это ателье на Олд Бирлингтон называлось? Нет, не помню уже. Мама данным вопросом занималась, потому и не помню.

— Ну вот. — Стелла поправила булавку на галстуке, взяла меня под руку и подвела к зеркалу, встроенному в шкаф. — Теперь мы рядом смотримся. И хорошо смотримся. Я довольна. И вот еще что, милый — где тот перстень? Ну что принадлежал Валуа? Думаю, он прекрасно дополнит общую картину. Марина Леонидовна женщина утонченная и, как мне думается, отлично разбирающаяся в подобных вещичках. Полагаю, ей будет приятно увидеть, что у сына дела идут…

— Молодец. — Я хлопнул взвизгнувшую от неожиданности ведьму по заднице. — Чуть не забыл!

— Дурак! — потерла мягкое место Стелла. — Что за манеры!

Я взял смартфон, нашел номер Ростогцева и нажал вызов.

— Князь, — сразу же после того, как тот снял трубку, произнес я. — Мое почтение. Приз ваш, вы можете истребовать его с меня в любое время.

— Отлично, — одобрил мои слова вурдалак. — Думаю, тянуть мы не станем. Позвоню.

После я, не глядя на недовольное лицо Стеллы, которая то и дело косилась на часы, еще и письма разослал, с уведомлением о том, что тендер по подвеске закрыт.

— Время. — Воронецкая топнула ножкой. — Валера! Мы уже опаздываем!

— Не шуми, — попросил ее я. — И вообще — в туалет сходи, чтобы потом по дороге не проситься. Знаю я вас!

Ведьма на секунду задумалась, а потом ее каблучки бойко процокали в указанном направлении. Вот тоже, кстати — почему она обувь никогда не снимает, входя в дом? Будто у меня тапок нет в прихожей!