Григорий Елисеев - Лики Януса [litres]

– Жутковато тут, – негромко выдохнул Свистунов.

Его голос, прошедший через фильтры противогаза, растворился в окружающей тишине. Пространство вокруг, казалось, поглощало все звуки. Владимир моргнул и снял с пояса детектор. Тот по-прежнему молчал. Сталкер встряхнул устройство, а затем несильно ударил ладонью по корпусу, но прибор остался безмолвен.

– Сдох, что ли? Эй, Эхо, у тебя детектор тоже не пашет?

– Идущим дорогой во тьме не нужны глаза, – ровным голосом ответил Роман.

Нестеров ходил по салону, слегка дотрагиваясь до подголовников кресел, стоящих возле прохода.

– Твои механические глаза погасила Зона. – Роман обернулся и кивнул на неработающий детектор в руках у Владимира. – Идем, друг, у нас есть дело, и пока нам нечего бояться. Но страх уже кружится вокруг нас, ползет по соседним улицам, глядит на нас с верхних этажей брошенных домов. Нам нужно спешить…

И Нестеров уверенно зашагал по направлению к кабине пилотов.

Дверь в нее была выбита, а изнутри по салону растекалось загадочное свечение. Его отблески скакали по металлическим поверхностям, создавая на самой границе зрения иллюзию движения. По покрытому грибком полу струился мутный голубоватый туман, мягко обвивающий кресла и тянущий свои щупальца вверх по ним вопреки законам гравитации. Когда сталкеры вошли в него по колено, Владимир ощутил обжигающий холод, заструившийся по венам, и стиснул зубы. Роман все так же уверенно шагал вперед, переступая через невидимые под слоем густой дымки препятствия. Под ботинком что-то негромко хрустнуло, и Владимир отшатнулся в сторону, надеясь, что просто наступил на какой-нибудь мусор, а не чьи-то останки.

– Не ходи по мертвецам, они все еще чувствуют боль… – сообщил ему, не оборачиваясь, Нестеров.

Свистунов сглотнул и обернулся. Казалось, пустые глазницы черепов каждого пассажира в салоне внимательно наблюдают за ним.

Роман вошел в кабину первым, Владимир втиснулся следом.

– Мать честная… – прошептал Свистунов, опуская дробовик.

Кабина пилотов попросту перестала существовать, превратившись в одну сплошную аномалию. Останки летчиков срослись с креслами, их руки все еще покоились на штурвалах, став с ними единым целым. Клочья темно-синей формы пропитала засохшая кровь и какая-то маслянистая дрянь, медленно капающая с потолка. Золоченые крылья на лацканах покрыла патина, а сами значки растеклись, словно от сильного жара. Смотровые окна выходили не на залитый солнцем и заросший зеленью Новый Арбат, а на обступающий самолет со всех сторон грозовой фронт, как если бы лайнер прямо сейчас летел через бурю где-нибудь над океаном. Моргнув после очередной вспышки молнии, Владимир бросил быстрый взгляд через плечо назад в салон. Сквозь раскрытый бортовой люк внутрь падали косые лучи света, и снаружи виднелся краешек безоблачного голубого неба. Свистунов поежился, поняв, что слышит стучащие по окнам кабины дождевые капли.

– Как такое вообще возможно? – Сталкер в недоумении посмотрел на друга. – Временная аномалия?

Нестеров лишь в очередной раз пожал плечами.

– Мир Зоны не поддается логике, а попытка понять его равносильна сведению самого себя с ума. Мы должны принять то, что находится вне возможностей познания нашего хрупкого разума…

– Да уж, утешил, блин, – проворчал Владимир, делая шаг вперед и протягивая руку к приборной панели.

Искаженный бортовой компьютер самолета стал сердцем новой аномалии и местом зарождения артефакта, за которым, собственно, и пришли сталкеры. Изнутри него торчали толстые технические лианы, сплетенные из разноцветных проводов. Часть из них безвольно лежала на полу, другие тянулись к потолку, третьи вились вокруг мертвых пилотов. Почти все они ритмично пульсировали, словно вены, а со штекерных разъемов периодически слетали густые капли все той же маслянистой жидкости, которая текла сверху. В самом центре приборной панели, в углублении, образованном слившимися вместе датчиками и циферблатами, слегка парила перекрученная восьмерка. Артефакт «алтарь» словно сплавился из куска органики и электронной начинки упавшего самолета. В воздухе его удерживали тонкие нити проводов, уходящих в трещины в пластиковом корпусе его ложа.

Владимир сжал и разжал пальцы.

– Ну что? Берем? – негромко спросил он.

Роман кивнул, вытаскивая нож.

– Только приготовься. Бежать придется быстро, – предупредил Нестеров, удобнее перехватывая клинок.

В глазах Романа вновь горел злой огонь. Свистунов облизнул пересохшие губы, свободной рукой разблокируя контейнер на поясе. Наклонившись вперед, сталкер схватился за артефакт. Теплая округлая поверхность удобно легла в ладонь, и Владимир внезапно ощутил резкий прилив сил и эйфорийной радости – захотелось буквально пуститься в пляс: целебные свойства артефакта дали о себе знать. После извлечения из ложа аномалии «алтарь» сохранит их еще трое суток – Свистунов надеялся, что этого хватит, чтобы вылечить дочь Сен-Симона, а иначе вся их затея была абсолютно бесполезной.

Сталкер потянул на себя. Артефакт легко поддался, но через мгновение удерживающие его провода напряглись и, натянувшись, медленно, но твердо поволокли «алтарь» обратно.

– Эй! А ну отдай! – воскликнул Владимир, хватаясь за артефакт уже двумя руками.

Сила аномалии неуклонно тащила сталкера на себя. Роман подскочил ближе и короткими взмахами ножа быстро перерезал провода один за другим. Те ярко заискрили и, плюнув напоследок все той же маслянистой жижей, скрылись внутри трещин на корпусе приборной панели. Нестеров поморщился, стряхнув несколько капель с ножа – те оставили на лезвии ржавые следы.

– Повезло, что не попало на нас… – сообщил он, обтирая оружие об остатки формы одного из погибших летчиков.

Владимир хотел было что-то ответить, но в ту же секунду, как Гольф убрал артефакт внутрь герметичного контейнера и захлопнул крышку, кабину сотряс удар чудовищной силы. Роман с трудом сохранил равновесие, схватившись за спинку кресла второго пилота, а Владимир полетел на пол.

Ударившись спиной о стену, Свистунов выругался.

– Что, черт его дери, происходит? – спросил он.

– Говорил же, бежать придется быстро. – Нестеров протянул руку и вздернул друга на ноги.

Оба сталкера посмотрели на приборную панель. Гроза за окнами превратилась в настоящую бурю столетия. Молнии метались между чернильными тучами, а их отблески на тяжелых облаках рисовали пугающие фата-морганы. Электронные датчики внезапно ожили и злобно замигали, а стрелки на циферблатах принялись вращаться, все убыстряясь. По защитным колпакам на приборах побежали трещины, а затем они один за другим начали взрываться фонтанами пластиковых осколков. Несколько пролетели в считаных миллиметрах от лица Свистунова, другие впились в его бронежилет, распоров внешнюю ткань.