Сергей Сахаров - Законы Пустоши

От нечего делать я принялся исследовать внутреннюю поверхность цилиндра. Она была усеяна какими-то кружками, вписанными в квадраты и треугольники, и соединяющимися с другими такими же фигурами посредством прямых. Все вместе складывалось в подобие огромного чертежа, отдаленно напоминающего печатные платы компьютерного железа. Они вызывали какое-то смутное чувство тревоги, но понять, что это такое, не удавалось. Я попытался проследить глазами одну из линий, но уже на пятом переходе с фигуры на фигуру сам не заметил, как...

...начал падать в облака.

Падение казалось бесконечным. Кажется, я кричал, но сам себя не слышал; ветер в ушах мешал. Летел я с грацией булыжника, к которому приделали зачем-то руки и ноги, бесполезно трепыхающиеся по краям.

Потом появились звуки и запахи - свист ветра и аромат мокрых листьев после грозы. Лицо ощутило холодное дуновение. Куда-то - вниз, вероятно - протянулся состоящий из квадратов тоннель, похожий на компьютерную модель траектории приземления для самолетов.

Я вошел в тоннель и пробил собой облака.

Тот самый чертеж с внутренней поверхности капсулы огненными нитями горел выжженой, пустой земле. Я смотрел на все это с высоты птичьего полета, а символы и фигуры внизу тянулись в разные стороны на многие километры. Они были исполинскими, и освещали все вокруг оранжевым светом голодного пламени.

Потом падение замедлилось. Квадратный тоннель, через который я летел к столкновению с землей, начал плавно искривляться - и вместе с ним и моя тракетория пошла более полого. Я уже не мчался навстречу с твердой поверхностью согласно законам физики.

Я летел над ней.

Полет над морем огненных символов длился минуту. А может, вечность. Время для меня враз утратило ценность и смысл. Я даже не знал, сплю или бодрствую, и мог только пытаться разглядеть внизу отдельные пламенные фигуры.

Они складывались в какую-то замысловатую схему, словно каждая деталь была шестеренкой в большой и сложной машине. Самыми большими оказались квадраты. От них отходили линии к треугольникам поменьше. На линии были нанизаны окружности, и они, словно нитки бус, соединяли между собой все прочие фигуры. В отдалении, на горизонте, угадывались какие-то объемные фигуры - кубы, цилиндры, пирамиды. Я что, попал в рай безумного художника-кубиста?

И когда я приблизился к этим новым фигурам достаточно, чтобы рассмотреть их подробнее, раздался голос. Я никогда его не слышал, но сразу узнал. Тот же самый, который стоял за огненными буквами на обратной стороне моих век.

- Привет. Я рад, что тебя привели сюда. У меня есть небольшой подарок. Или проклятие. Сам решишь.

Голос рассыпался мелодичным звоном сотен серебряных колокольчиков. Кажется, это был смех.

Я вздрогнул от неожиданности. Полет резко ускорился; если до этого я шел со скоростью дельтаплана, то теперь внезапно разогнался до порога сверхзвукового лайнера. Символы слились в один сплошной огненный ковер, пролетая подо мной в темноте.

На горизонте показалось что-то, отличающееся от всего виденного до сих пор. Это была группа символов - огромный круг, корящий не оранжевым, а синим пламенем. От него расходились в разные стороны уже знакомые «нитки бус»; язычки синего пламени сходились с оранжевыми и растворялись в них.

Я влетел в центр круга и остановился. Мир словно застыл на месте; даже пламя, казалось, замерло на середине своего яростного движения. Напротив из воздуха и огня соткалась фигура. Лица видно не было, только общие человекоподобные очертания и широкие рукава длинного балахона.

- Ты кто? - выдал я, разглядывая пришельца. - Я умер?

- Живее всех живых, насколько я могу видеть, - буднично отозвался огненный ангел. - Ты сам взгляни. Просто подумай о том, что ты хочешь видеть свои жизненные показатели.

Знаете, что сложнее всего на свете? Не думать о том, о чем сказали не думать. Мне был подозрителен этот нензакомец, меня пугала обстановка, да и вообще кругом творился какой-то дикий геометрический сюр... но невозможно не думать о белой обезьяне, если вам сказали именно о ней ни в коем случае не вспоминать.

Естественно, в мозгу мелькнуло: «Жизненные показатели».

В воздухе возникло окошко. Самое обыкновенное, прозрачное. Именно из таких состояли холо-интерфейсы капсул и продвинутых терминалов. Несколько десятков показателей с простыми и понятными пиктограммами - от бьющегося красного сердца, очевидно обозначающего пульс, до давления, общего самочувствия и других менее понятных неспециалисту вещей. Словно почувствовав мое замешательство, окошко мигнуло - и выдало простую и понятную строчку.

Уровень здоровья: 20/100

Состояние: критическое

Я от неожиданности аж присел. Прямо на воздух. Не упал, не провалился, а так и остался парить, словно сидел в кресле, а не висел над землей на высоте небоскреба.

- Не очень-то и живой, судя по всему, - промямлил я, пытаясь отойти от шока. - Я что, в «Пустоши» переиграл, и теперь глюки пришли?

- В любой игре есть доля пользы и доля шелухи, - ответил мой гость. - Сам решай, какой из миров к чему относится. Жизнь-то все равно - просто игра на выживание с известным финалом. Разница только в набранных очках.

Я потряс головой. Огненный ангел ронял слова с уверенностью то ли дипломированного ученого, то ли безумного пророка. Разговор начал сворачивать в странные дебри, и я поспешил вернуть его в интересующую меня колею:

- Ладно, как скажешь. Теперь объясни, где мы, что за фигуры, почему там оранжевое, а тут синее, и какого черта я летаю над землей?

Снова звон колокольчиков, обозначающий смех. Взмах огненной руки - и темнота. Во внезапно наступившем оглушительном мраке горел только синий круг, в центре которого мы и висели. Окошко жизни пропало, потянуло холодным ветром и снова запахло мокрыми листьями после грозы.

А я опять начал падать - и теперь остановился уже только у самой земли. Буквально сантиметра не хватило, чтобы разбиться в лепешку. Огненный гость был уже тут как тут.

- В Бога веруешь? - буднично спросил он, одним движением руки переводя меня из состояния «плашмя» в вертикаль. - В церковь ходишь? Библию читал?

Я ошалело помотал головой, которая все кружилась от резкой смены высоты - мол, нет, не верую. И правда не особо-то веровал, ругался, поминал всуе, распутничал... Да что я себя чувствую, как на исповеди? Какого черта вообще?!

Злость вдруг захлестнула меня с головой, и я заорал прямо в лицо своему собеседнику:

- КАКОГО ХРЕНА ТЫ СО МНОЙ ДЕЛАЕШЬ, ДЕМОН?!

- Не демон, - тем же усталым тоном поправил он. - Вернее, не тот демон, про которого ты думаешь. Можешь считать меня своим ангелом-хранителем. Или чертом-хранителем, если ты больше по перевернутым распятиям и пентаграммам. А орать не надо. Это в тебе гордыня говорит, которая, как известно, есть грех смертный.