Светлана Кузнецова - Дворец для рабов [litres]

– Да знаю я. Знаю. В спину метит, твареныш человечий, месть задумал…

Пленник стиснул зубы, в запястья впилась проволока, ткань чуть поддалась, когда он напряг мышцы и попробовал шевельнуть ногами.

– Бойся меня! – взвыл каннибал, разворачиваясь и прожигая Тима мутным взглядом из одной уцелевшей глазницы. Второй глаз не просто вытек, на его месте блестел блеклый розоватый камень с черным знаком перевернутого креста. – Человечишка! Вой от страха! Пади ниц, ибо ты падаль и моя еда!

– Вот уж чего не хватало, – буркнул Тим.

Почему-то страх полностью оставил его, стоило каннибалу заговорить. Разумеется, парень осознавал, в какой переплет угодил: сумасшедший мог убить его в любой момент. Однако что же теперь, действительно молить его о пощаде? Все равно что попробовать уговорить волкодлака не нападать.

– Не боишься?.. – понизив голос до шепота, спросил каннибал.

– Нет.

– Знай же, несчастный, что я демон, вышедший из глубин ада, дабы поглотить неупокоенные души! – закричал безумец, но голос не отразился от стен, даже для эха этот субъект не представлял ни малейшего интереса. Впрочем, пленник вполне понимал почему: эху тоже стало скучно. В метрополитене Тиму снились очень яркие и странные сны, он видел так много и сталкивался с таким, в сравнении с чем сумасшедший каннибал, извративший старую религию на свой лад, выглядел неумелым паяцем, пусть и оставался опасным убийцей, способным не только прервать его жизнь, но и изрядно поизмываться в процессе.

Видимо, пренебрежение слишком явно отразилось на лице парня, поскольку каннибал присел на корточки, придвинулся поближе и изрек:

– После смерти ты будешь гореть в гиене огненной!

Тим фыркнул, не сдержавшись. Видимо, нервное напряжение все же давало о себе знать, готовое вырваться со смехом, – много лучше, чем паника.

– Геенне, – поправил он. – Гиена – животное, питающееся падалью, совсем как ты.

Каннибал отшатнулся, подавшись назад, не удержался, плюхнулся, широко разбросав ноги в стороны, продемонстрировав наготу, и тоненько, противно заскулил. К сожалению, в себя он пришел быстро, встал на колени и потянулся к топору, который успел выронить.

– И не тряси у меня перед носом причиндалами, я точно не по этой части, – зло выплюнул Тим.

Рука, уже было потянувшаяся к рукоятке, замерла на половине пути, каннибал обернулся на него и широко заулыбался:

– А если я проверю?..

Он снова приблизился, но в этот раз Тим уже был готов. Подобравшись, он подтянул колени к груди, а потом разогнул так резко, как сумел. В ступни ударило грузное и обрюзгшее. Его протащило по полу, плечи уперлись в стену, а в затылке снова заныло, однако каннибал вновь рухнул на задницу и завизжал-заорал: Тим попал по самому чувствительному месту.

Тряпки все же разорвались, ноги обрели свободу, и встать вполне получилось, но на том все и закончилось. Каннибал, превозмогая боль и по-прежнему не подбирая слюни, текущие по подбородку, поднялся на ноги и схватил топор.

– Это тебе не нож: фиг выбьешь. Впрочем, молодец, – услышал Тим. Вначале он думал, что знакомый голос опять прозвучал у него в голове, однако каннибал вдруг заозирался и даже опустил свое оружие. На лице сменилось с десяток выражений, и не все они поддавались определению: удивление, ненависть, страх, какая-то детская обида и, наконец, радость узнавания.

– Хозяин… – пробормотал умалишенный с надеждой. – Ты явился?..

– Тамбовский волк тебе хозяин, – пришел ответ.

В следующий миг голова каннибала неестественно дернулась, а сам он отлетел в сторону, врезался в стену и осел возле нее грудой нелепого темного тряпья. Тим застыл на месте, не понимая, откуда произвели выстрел и почему он не услышал ничего.

– Привет, – одетый в черную кожу мужчина ловко спрыгнул на пол. – Там лаз, – пояснил он, указывая наверх. – Узкий, но для меня – в самый раз, даже винтовку расчехлять не потребовалось, хотя из пистолета я, конечно, стреляю гораздо хуже, – и он продемонстрировал очень небольшой ствол, легко помещающийся в карман куртки.

Тим кивнул. Он понимал, что нужно отвечать, но ничего не мог поделать с напавшим на него онемением. Слишком быстро все произошло, слишком внезапно. Адреналин все еще зашкаливал, сердце заполошно колотилось в груди, а мышцы покалывало. Он видел труп, но пока не осознавал, что все закончилось. Тело требовало движения, пальцы сжимались в кулаки сами собой, а запястья ныли.

– Аутентичненькая такая декорация… к быту пещерного человека, – фыркнул спаситель, разглядывая «пещеру», прошел к расставленным трофеям, присел на корточки и принялся рассматривать, склонив голову набок, но ни до чего не дотрагиваясь. – Арсенал маньяка, – наконец, заключил он, поднимаясь. – Чего-нибудь подобного, признаться, и ожидал.

Тим смотрел на него во все глаза. Кай! Перед парнем стоял именно он – мягкий красивый баритон, звучащий в мыслях и странных снах, просто не позволил бы ошибиться. Тот самый человек, из-за которого он разругался с Колодезовым и пошел в Москву. Кай! Порой начинало казаться, будто Тим выдумал его, а Немчинов просто услышал непривычное имя, произнесенное в бреду, и решил использовать. Однако не говорить же об этом сейчас? Спаситель примет его за сумасшедшего и уйдет, а оставаться здесь в одиночестве отчаянно не хотелось.

Помнится, во сне Тим так и не сумел разглядеть этого человека. Да и теперь скудное освещение не позволяло рассмотреть подробностей, составить однозначное представление о том, кто находится рядом. Вроде бы сложился в голове образ, но вот Кай поворачивает голову, отблески костра падают иначе, а тени выявляют слегка иные черты.

Не молодой и не старый: наверное, ему между тридцатью пятью и сорока годами. Ярко выраженных морщин нет, только когда хмурится, возникают две параллельные вертикальные между бровей. Темные с проседью волосы едва касаются плеч. Хищное, но в то же время привлекательное узкое лицо с острым подбородком. Прямой нос. Внимательные светло-карие, практически желтые, крупные глаза – такие еще принято называть глубокими. Взгляд пронизывающий, будто тотчас забрался под кожу и, добравшись до души, принялся выворачивать ее наизнанку. Замершая на губах ироничная улыбка. Черная плотная куртка, под ней черная же футболка. Молния расстегнута до половины, на голой шее поблескивает витая цепочка из серебристого металла.

Тим опустил взгляд, вспомнив самое важное – знак, наверняка отличающий его Кая, выдуманного или действительно существующего, ходящего по снам, словно у себя дома, от Кая этого, спасшего от каннибала. Не окажись татуировки, Тим разочаровался бы, но одновременно с этим сумел бы отмахнуться от преследующей его мистики – того, во что раньше не верил, а теперь уже и не знал, как следует воспринимать.