Светлана Кузнецова - Дворец для рабов [litres]

– Кай!

– Вперед и с песней! – фыркнул тот, но, несомненно, заметил проявленный к нему интерес. – Вот такая у нас нынче флора. Наверху встречаются и более экзотичные виды… и опасные.

Тим кивнул и приостановился, разглядывая плесень. Та пошла волнами, затрепетала, заколыхалась, словно польщенная вниманием, потянулась в ответ. Одно из утолщений лопнуло, и парень вскрикнул от неожиданности, отшатнувшись. На него уставился самый настоящий человеческий глаз: с расцвеченным алыми сосудами белком, светло-серой радужкой и круглым черным, судорожно пульсирующим зрачком.

– Твою мать… – проговорил Тим и, ускорив шаг, поспешил догнать ушедшего вперед сталкера.

– Быстрее, горе! – Кай весело хохотал, сливаясь с тенями впереди. Фонарь он так и не включил. Тим давно заметил: там, где возможно, сталкер обходился без дополнительного освещения. Видимо, привык не демаскировать себя понапрасну. Если бы не голос, парень нипочем не нашел бы его. Когда же наконец догнал, Кай резко развернулся, ухватил его за плечо и приблизил свой противогаз к противогазу Тима: экран к экрану. – Значит, так, – сказал серьезно, очень тихо и отчетливо проговаривая каждый слог: – Если ты и дальше будешь залипать на всякой ерунде, мы никуда не дойдем.

– У нее… глаза! Представляешь?!

Однако его восклицание не заставило собеседника проникнуться, скорее наоборот: Кай разозлился сильнее, пусть и не выказал этого, лишь голос стал глуше.

– А библиотекари могут подражать человеческой речи. Собрался с ними разговаривать?! – он повысил тон, и эхо подхватило, усилило и многократно повторило слова. И снова шепотом: – Огромные, грузные твари с большими руками, которые часто используют при ходьбе. Хотя в основном перемещаются на двух задних лапах, шагая вразвалку, ловко и неслышно.

– Как ты…

– Я тебя на дуэль вызову за подобные сравнения, – пообещал сталкер, но, похоже, слегка оттаял. – Они способны не только мыслить, но и просчитывать тактику во время атаки и защиты, повторять человеческую речь и даже запоминать куски текста из книг. Ты только представь: заходишь в Ленинку и вдруг слышишь монолог Чацкого.

Тим фыркнул и покачал головой. Верилось с трудом. С другой стороны, он уже видел такое, чего и предполагать ранее не мог. Почему бы и не существовать в столице разумным… Нет! Все-таки полуразумным мутантам?

«А судьи кто? – процитировал Кай громким, хорошо поставленным голосом. – За древностию лет к свободной жизни их вражда непримирима, сужденья черпают из забыты́х газет времен очаковских и покоренья Крыма; всегда готовые к журьбе, поют все песнь одну и ту же, не замечая об себе: что старее, то хуже. Где, укажите нам, отечества отцы, которых мы должны принять за образцы?»

Слова поплыли по коридору, усиленные акустикой, зазвенели и рассыпались по потолку, многократно были повторены эхом, дрожью пробежали по спине.

Тим представил: случись волкодлакам заговорить так, он, наверное, не сумел бы в них стрелять, а застыл бы на месте, опустив оружие, и хорошо, если не раскрыв от удивления рот. И разумеется, оказался бы загрызен, разорван на куски и сожран.

– Такова сила искусства, – усмехнулся Кай нарочито беспечно. – На того, для кого оно создано, оказывает сильнейшее воздействие и способно убить, очутись в лапах всякого рода нечисти.

– Ты… не слухи мне пересказываешь? Видел лично?

– Кто же из сталкеров Полиса хоть однажды не поднимался в Библиотеку имени Ленина? – ответил Кай вопросом на вопрос.

– И как выбрался?

– Любые громкие звуки раздражают и привлекают библиотекарей. Потому лучший способ не встречаться с ними – вести себя очень тихо. Тварь колоссально вынослива, тридцать автоматных очередей в туловище выдерживает с легкостью и не один десяток – в голову. На морду лица – кстати, ничего забавного в этом словосочетании нет, поскольку вполне для этого мутанта подходит, – библиотекари схожи с людьми. Они походили бы на нас с тобой, если бы в близких предках затесались акулы.

– Какая же там пасть… – прошептал Тим с восхищением и ужасом.

– Выдающаяся. Ты все еще намерен познакомиться с фауной столицы как можно ближе?

– Нет, но…

– Что «но»? Вдруг они разумны?! Глупый мальчишка! – резко отстранившись, воскликнул Кай. – Каннибал, который тебя чуть не сожрал, тоже умел говорить. Причем, поверь мне, много и увлекательно.

Парня передернуло от отвращения при одном лишь упоминании.

– Исследователь внезапно в душе проснулся? – участливо спросил Кай, снова меняя интонацию голоса.

– Есть немного, – признался Тим.

– Величайшая слабость и спасение человечества заключаются в его способности к любопытству, – проговорил сталкер, тяжело вздохнув, и тотчас же рявкнул: – Ну так засунь своего внутреннего исследователя обратно! Хоть в задницу! – и уже спокойно и даже занудно: – Эта плесень хоть неопасная. По предположениям моей знакомой, занимающейся новыми видами, населяющими Москву, питается остаточным теплом, которое выделяют все… нормальные живые организмы. Безвредна, ни на кого не нападает, еще и дорогу освещает. Полезная во всех отношениях дрянь. Но есть другие, иной раз очень красивые, которые схомячат тебя и не поморщатся. Это ясно?

– Да…

– Громче!

– Так точно! – гаркнул Тим.

– Хорошо, – одобрил шепотом Кай и отвернулся.

– Извини.

– Не за что. Пойдешь за мной и смотри – без самодеятельности, – откликнулся сталкер так, словно делал спутнику огромное одолжение. Впрочем, так и было.

– Обещаю.

Кай фыркнул, не слишком поверил, но, более не отвлекаясь, быстро пошел по коридору. Тим постарался не отставать.

Оказавшись в круглом колодце, Кай уверенно схватился за скобы, вмонтированные прямо в стены, и полез наверх. Тим направился следом, затормозил, достигнув вершины. Сталкер некоторое время возился с круглым люком и наконец, отодвинув его в сторону, махнул рукой.

– Ночь обернула в невидимый саван лица домов и порывы души, – проворчал Кай себе под нос, но Тим услышал.

На поверхности стояли сумерки. Солнце уже скрылось, а луна еще не поднялась из-за ближайших домов, смотревших на пришельцев из подземелья пустыми глазницами окон – зловеще, отрешенно, холодно. Лишь на западе все еще висела оранжевая дымка отгоревшего заката. Они выбрались из канализационного люка, который Кай не преминул немедленно задвинуть обратно, посреди широкой улицы. Раньше по ней ездили автомобили, несколько обгорелых остовов застыли вечными памятниками почившему автопрому былых лет. Тим не собирался вглядываться, но, кажется, за рулем ближайшей машины сидел иссушенный труп. Дорожное покрытие вспучилось, словно снизу его пропахали исполинские корни. Ветер гнал по нему мусор. Из широких трещин в асфальте тянулось нечто маслянисто-черное, пузырящееся, но не могло выбраться на поверхность. По крайней мере, пока.