Уильям Гибсон - Агент влияния [litres]

– Это Диксон, – сказала Верити. – Он и Кэти Фан сделали дрона.

Через заляпанное раздавленными насекомыми лобовое стекло она видела, как Диксон, пятясь, открывает ворота. Они проехали мимо него к дубу по слабым следам колес. Рядом с черным деревом на ржавой стальной раме лежал горизонтально цилиндрический бак, не так равномерно заржавевший, исходно серый. За ним стоял «Фиат-500» Севрина или другой такой же бежевый. На его крышу установили черный багажник, а к багажнику был привязан черный обтекаемый ящик. Комически большой для такой маленькой машины, он напомнил Верити пеликановский кейс, который Диксон передал ей под стойкой «Волков + Булок».

– Это твой? – спросила она Севрина.

– Если только не скопировали мои номера. – Он остановил микроавтобус и выключил мотор.

– Я первый выйду. – Коннер втянул руки дрона до обычной длины. – Если что не так, Верити и Верджил ложатся на пол, а Севрин дает по газам. Открывай.

Севрин что-то нажал, дверца отъехала, и дрон спрыгнул на землю с легкостью, которой Верити уже не удивлялась, зная, что им управляет Коннер. Прямо перед Диксоном, который, закрыв ворота, трусцой побежал за микроавтобусом.

– Диксон, верно? – услышала Верити голос Коннера. Очевидно, он чуть прибавил громкость дрона.

– Кто спрашивает? – Диксон остановился. На руках у него были черные перчатки.

– Коннером звать. Ты собрал эту штуку, да?

– Мы с партнером.

– Классная работа, – сказал Коннер. – Какова ситуация?

– Я подогнал машину Севрина, – ответил Диксон. – Он едет на ней с Верджилом. Кто-то другой забирает тебя и Верити, должен быть тут через десять минут. Мне нужна помощь, перегрузить ящик в микроавтобус.

– Что в ящике? – спросила Верити, вылезая из машины в бесцветный вечер. В свежем воздухе приятно пахло навозом.

Диксон приветствовал ее кивком.

– Дроны, – сказал он. – Не аэро. Не мы их делали. Тебе привет от Кэти.

Он подошел к «фиату», расстегнул защелки на крышке ящика и поднял ее вертикально на двух алюминиевых трубках. Верити увидела блестящие черные свертки на фоне тусклого пластика черной крышки. Диксон обернулся к ней.

– Время поджимает, – сказал он. – Если тебе что нужно из микроавтобуса, забирай сейчас.

– Я тебе помогу, – произнес за ее спиной Верджил.

Она обернулась. Он сидел в микроавтобусе, нагнувшись над телефоном, но тут же вылез и подошел к ним.

– Передавай их мне, – сказал Диксон. – Тяжелые. Не урони.

Он протянул Верджилу пару черных перчаток.

– Безлатексные? – с серьезным видом спросил Верджил.

– Нитриловые, – ответил Диксон.

Верджил надел перчатки.

– Ты охраняешь наш периметр, да? – спросил он дрона.

– Нет, блин, – ответил Коннер, – коровами любуюсь.

Не-руки дрона снова вытянулись и упирались теперь в землю, придавая ему вид безголового кубистского орангутана, пристально оглядывающего саванну.

Севрин выбрался с водительского места, оставив свою дверцу открытой, и подошел к пассажирской.

– Твоя сумка, – сказал он Верити, – и зарядник. Я достану.

– И худи, – напомнила она. – Тебе все норм?

Имея в виду Диксона, «фиат», ящик на багажнике.

Севрин кивнул и полез в микроавтобус.

Верджил, который был выше Диксона, вынул из ящика сверток – прямоугольный, больше пеликановского кейса, но ненамного, в каком-то блестящем, толстом на вид черном пластике, заклеенном скотчем, и явно тяжелый. Верджил передал его Диксону.

– Аккуратно, не спеши. – Диксон принял сверток и бережно положил на землю.

Верити вспомнила свой сон. Завещание Юнис. Услышала в небе звук самолета, подняла глаза, но не увидела его. Когда она опустила взгляд, Севрин, стоя на коленях, копался между пассажирскими сиденьями. Диксон, ступая очень осторожно, пошел к микроавтобусу с первым свертком в руках. На черном пластике появилась белая гельветика: дж-э, получаю видео с твоих очков.

– Где ты? – спросила Верити.

Дома с адвокатами. а ты?

– Двадцать пятое шоссе. Недалеко от Коалинги.

Ты туда не едешь

– Почему?

Твой бородатый?

– Диксон.

Он туда что-то повезет. ты едешь в другое место.

– С кем?

Не знаю

Последние слова появились на черном гудроне, там, где на повороте к Коалинге ехал в другую сторону серебристый «рейнджровер».

– Вот с ним поедешь, – сказал Коннер.

Вытянутая рука дрона указывала вперед. Верити не слышала мотоциклетного мотора, до этой минуты, когда «харлей», подпрыгнув, въехал на обочину и покатил к ним.

Она подбежала к воротам, ухватилась за верхнюю раму сетки, подняла ее и стала пятиться, чтобы мотоцикл мог проехать к микроавтобусу.

– Давай я, – сказал Верджил, берясь за белую раму и начиная закрывать ворота.

Верити обернулась к мотоциклу, который остановился перед неподвижным дроном.

– Зачем он здесь?

Отвезти тебя назад

Она двинулась вниз по склону. Грим Тим и дрон, фигуры в пейзаже. Потом она увидела, как Севрин, пятясь на карачках между рядами пассажирских сидений, вытаскивает из микроавтобуса ее сумку «Мудзи».

Недертон спустился по раздражающе оплавленной лестнице «Денисовского посольства» (здешний декор с каждым разом бесил его все сильнее). Внизу его сразу приметила рыжая девица Льва, правда, не в антиподслушивательных блестках. Ему подумалось, что она одета как пиарщица, притом что назначение у нее прямо противоположное – не публичность, а, напротив, антипубличность. Кузина павшего кучера Берти, но, если любые действия Берти, будь то обычные кучерские обязанности или нападение с молотком, управлялись дистанционно, главным достоинством рыжей девицы было полное отсутствие удаленного доступа. В мире, где почти любой сколько-нибудь сложный объект запоминал все, с чем сталкивался, она пребывала в состоянии табула раса [47] Tabula rasa (лат.) – чистая доска. .

– Добрый вечер, мистер Недертон, – сказала рыжая девица.

Значит, она его помнит? Как такое возможно, если у нее нет памяти? Недертон решил спросить Льва, когда будет безопасно.

В заведении было непривычно людно, возможно, потому, что именно в этот час сюда приходили собственно завтракать. Идя за боткой к катакомбам под Хэнуэй-плейс, Недертон заметил среди других посетителей Бивана Промша, бывшего коллегу по собственным пиаровским дням. Рейни, тоже работавшая с Промшем, за глаза называла его Промокашкой. Он определенно узнал Недертона. Тот, притворившись, будто его не видел, пошел дальше.

Лев на сей раз выбрал стол побольше, вероятно чтобы поместился полный английский завтрак, который он уже приканчивал, судя по количеству пустых тарелок. Недертон знал, что Лев заказывает полный английский завтрак, когда заедает стресс. Очевидно, предполагалось, что сам Недертон есть не будет. Девица, живая (или, по крайней мере, без веснушек), только что поставила ему чашку кофе с молоком.