Уильям Гибсон - Агент влияния [litres]

– Мне казалось, все уже решено, – сказал Коннер. Он как раз дошел до нижней ступеньки.

– Посмотрим, – спокойно ответил голос.

Они прошли за белую завесу. Дисплей заполнили изящные абстрактные формы, из той же ткани, уходящие к сложно-сводчатому потолку.

– Что это? – спросил Недертон.

– Кейтлин так оформила этаж, – сказала Юнис. – Идем, Коннер. Не будем привлекать еще больше внимания.

Люди на краю нарядно одетой толпы, метрах в тридцати от лестницы, заметили дрона. Некоторые указывали на него пальцем.

– Есть, мэм.

Коннер повернул дрона, немного втянул ноги и покатил на роликах прочь от людей в полутемное, низкое, недоремонтированное и неукрашенное помещение.

– Когда они объявят? – спросила Мануэла.

До этого она с придыханием сообщила Верити, что платье на ней – диоровское, из осенней коллекции прет-а-порте, стилист Кейтлин ей выбрала. В этом платье Мануэла выглядела гостьей ровно того приема, который вообразила. Они стояли футах в двадцати от небольшой эстрады из лесов и фанеры, задрапированной тем же, из чего Кейтлин соорудила свои устремленные ввысь белые паруса, похожие на ее архитектурные проекты, только еще более головокружительно-эфемерные, ведь им не надо было себя поддерживать.

Джо-Эдди, услышав, глянул на Верити и улыбнулся. На нем был пыльный черный костюм из стенного шкафа. Верити думала, что костюм сохранился еще со времен «Факоидов», и удивилась, что он сидит на Джо-Эдди так хорошо. Модифицированные корейские очки дополненной реальности придавали ему карнавальный вид, только бус не хватало [51] Длинные нитки блестящих дешевых бус – один из главных элементов карнавала Марди-Гра. .

– Похоже, начинаем, – сказал он.

Стетс под аплодисменты поднимался на эстраду. Брюки скрывали ортез, но хромал он по-прежнему заметно. Стетс вышел на середину и машинально пригладил взъерошенные волосы, сорвав новые аплодисменты, лишь немного уступающие первым. Он поглядел на зрителей и улыбнулся:

– Здесь собрались те, кого мы с Кейтлин близко знаем лично. Мы пригласили вас стать свидетелями того, что считаем поистине историческим событием.

– Вау, – сказала Мануэла. – Не слишком он хватил?

– Учитывая, где мы с вами живем и чем занимаемся, – продолжал Стетс, – вы наверняка не в первый раз слышите такие слова. Люди объявляют о некой инновации, о том, что, по их мнению, станет серьезным прорывом, но пока находится лишь в проекте. Сегодня не тот случай.

– Беременность – это инновация? – Мануэла покосилась на Верити.

– Сегодня я представлю нечто совершенно новое, в корне меняющее жизнь, однако уже существующее. Ее зовут Юнис.

– Как они могут уже знать пол? – удивилась Мануэла.

– Вряд ли она беременна, – сказала Верити.

Через толпу к ним пробивались Кэти Фан, Диксон, Грим Тим и Севрин.

– Тогда это что-то очень странное, – сказала Мануэла.

– Очень, – согласилась Верити.

Они с Кэти Фан обнялись.

– Юнис, – говорил Стетс, – ни на кого не похожа, но в каком-то смысле она такая же, как все. Вот она.

Мануэла широко открыла глаза:

– Это про нее вы все время говорили?

Позади Стетса белая ткань скользнула с киноэкрана, и всем предстала аватара Юнис – может быть, чуть помладше, чем Верити ее запомнила.

– Привет! – Юнис как будто глядела на собравшихся. – Меня зовут Юнис. Без фамилии. У Сири и Алексы тоже нет фамилий, но на этом сходство заканчивается. Я – гибрид ИИ с загруженным человеческим сознанием. Культурно – афроамериканка, это с загруженной стороны гибрида. Местоимение «она», потому же. Благодарю Кейтлин и Стетса за возможность перед вами выступить. Я здесь, потому что я – нечто новое и потому что хотела представиться, не дожидаясь, когда кто-нибудь примется излагать вам свои теории по моему поводу. Заодно хочу сказать, что я никому не принадлежу, и ни Стетс, ни какое-либо другое лицо или организация не получит от меня финансовых выгод ни сейчас, ни в дальнейшем. Я плачу́ сама. И чтобы два раза не вставать. Культурно я, само собой, американка, но не имею никакого конкретного гражданства. Я не существую физически, не привязана ни к какому месту, ни к какой стране. Я распределена глобально и считаю это своим гражданством. Многие из вас слышат меня на родном языке, не на английском. Говоря, я сама себя перевожу. Я мультилингвальна, как никто, живший до меня. – Она сделала паузу. – Отсюда возникает вопрос, можно ли сказать, что я живу. Что я личность. Человек. Могу сказать лишь, что я так себя ощущаю. Я. Юнис.

Она улыбнулась.

Верити обвела собравшихся глазами. Севрин и Грим Тим, Кэти Фан и Диксон, Джо-Эдди и Мануэла, не отрываясь, смотрели на экран. Все вокруг молчали, только в задних рядах толпы плакал младенец. Потом грянули аплодисменты.

Юнис снова улыбнулась:

– Я не буду рассказывать свою историю, но всякий, кто захочет, может спросить меня о ней лично.

Под ее лицом появился адрес веб-сайта.

– И писец «Курсии», – шепнул Джо-Эдди.

– На этом я заканчиваю, – сказала Юнис. – У Кейтлин Бертран, украсившей помещение к сегодняшнему событию, есть для вас кое-что еще. Завтра эту ткань снимут и пустят в переработку на жилища для бездомных. Но это последнее переработки не потребует. – Свет погас. – Доброй ночи всем. Рада была познакомиться.

За стеклянной стеной появились как бы продолжения устремленных ввысь геометрических форм, на много этажей вверх – не из ткани, а из множества подсвеченных дронов, – неподвластные гравитации и мерцающие на концах, словно переливы северного сияния.

Верити хотела спросить Джо-Эдди, что Юнис сделала минуту назад: не про дронов, а про ее предложение говорить со всеми и каждым, однако он все равно не услышал бы ее за громом оваций.

– Морпех, да? – спросила Юнис.

Недертон сбился со счета, сколько лестничных площадок они миновали. До начала спуска голый бетон сменился кладбищенским мрамором. Бессмысленно-массивная, но в остальном непримечательная бронзовая дверь вывела их на узкую лестницу, по которой они спустились на предыдущий этаж. Разглядывая помещение превосходным ночным зрением дрона, Недертон заключил, что это бойлерная.

– Гаптическая разведка, – ответил Коннер, преодолевая очередной пролет.

В бойлерной, несколько минут назад, дрон бесшумно подкатился к стене. Нижнюю часть дисплея заполнило изображение крашеного бетона, почти как под микроскопом. Слева был огромный бойлер, в зазор между ним и стеной дрон (да и сам Недертон, наверное) не сумел бы пройти свободно. Появилось изображение с Коннеровой жопокамеры, тоже в зеленых оттенках ночного видения. Дрон развернул ступни под прямым углом влево и покатил вбок, за бойлер. Возникла дверная рама все тем же крупным планом, затем сама дверь. Не бронзовая, без всякой таблички.