Иван Оченков - Путь в террор [litres]

– Дай Бог, не по последней, – отвечал Дмитрий и тут же подлил ему снова.

Полицейский, впрочем, не стал терять фасон, а, степенно закусив, отодвинул водку в сторону и пытливо спросил:

– Что случилось?

– Беда, – коротко ответил гальванер и рассказал приятелю о произошедшем со Стешей несчастье.

– Под экипаж, говоришь, угодила? – задумался тот.

– Вроде так. Может, слышал чего?

– Ты думаешь, я про все несчастные случаи в Петербурге знаю? Они каждый божий день случаются.

– Этот где-то близко произошел. Раз в нашу больничку доставили.

– Хм. Говоришь, девчонку совсем еще сбили?

– Ну да. Шестнадцати нет.

– Слышал я про такое. Туда их благородие господин штабс-капитан сам выезжал. Ругался потом еще сильно.

– Деревянко?

– Он самый.

– О как! И отчего ругался?

– А он мне не докладывает!

– Это правильно, – криво усмехнулся Будищев. – Ну что, вздрогнем?

– Давай!

– А теперь давай за тех, кто с войны не вернулся, – снова наполнил рюмки Дмитрий.

– Святое дело, – согласился Ефим. – Царство небесное солдатам, живота не пожалевшим за освобождение христиан!

Приятели, не чокаясь, выпили и на минуту задумались, вспоминая о боевых товарищах, навсегда оставшихся на далеких Балканах. Но долго грустить у них не получилось. Они были молоды, полны сил и надежд на лучшее будущее, пусть и представляли его себе по-разному.

Ложкарев, заглотив еще пару рюмок, размяк и, пьяно улыбаясь, стал выговаривать Будищеву:

– Теперь я вижу, отчего ты в полицию не пошел! Вот и одет как барин, видать в дела в гору пошли?

– Не жалуюсь. В баре, может, и не выйду, а в третью гильдию, пожалуй, что уже пора!

– Молодец, Митька! Или тебя уже Дмитрием Николаевичем называть прикажешь?

– Брось, Ефим! Мы с тобой – фронтовики. И хотя Берлин нам с тобой брать не довелось, а Стамбул совсем рядышком был – только руку протяни!

– Это верно. Спужались генералы дальше идтить. Сказывают, один Скобелев хотел дальше драться, да не дали ему!

– Я его, кстати, видел недавно.

– Кого?

– Так Скобелева.

– Иди ты! Белого генерала вот так запросто?

– Ну а что, генерал как генерал. На Руси-матушке их много…

– Митька! – строго выпучил глаза городовой. – Не моги так говорить! Генералов у нас и впрямь, прости Господи, как собак нерезаных, а Михаил Дмитрич только один!

– Ладно, не буду.

– То-то! А то я не погляжу, что ты теперя купец и барин.

– Да брось, чего ты. Лучше расскажи, как служится-то? Деревянко не лютует?

– Нет, он охвицер справедливый, с таким служить можна.

Язык Ложкарева все больше заплетался, и Будищев решил, что тот выпил уже достаточно.

– А что он ругался давеча? – безразличным тоном спросил он.

– Что, не отстанешь? – вдруг совершенно трезвым голосом переспросил полицейский и пытливо взглянул ему в глаза.

– Нет, – хмуро покачал головой Дмитрий.

– Ладно. Все одно прознаешь ведь. В коляске, что твою девку сбила, генерал какой-то с мамзелью сидел. Бродяга один его видел.

– Что за генерал?

– Тут уж извиняй, я сам не видал, а бродяга в мундирах не разбирается. Да и сам посуди, это же – Петербург, будь он неладен! Тут чего бы доброго, а генералов страсть как много.

– А что за мамзель с ним была?

– А их еще больше, чем генералов!

– Но, может, он коляску запомнил?

– Да какое там…

– Ладно. Нет так нет.

– Митька!

– Что?

– Не дури. Не добьешься ты правды – плетью обуха не перешибешь.

– Не бойся, Ефим. И в мыслях такого не было.

– Ну, вот и хорошо, вот и ладно.

– Выпьем?

– Наливай, чего уж там!

Дома Дмитрия встретили три пары встревоженных глаз, смотрящих с такой надеждой, что ему поневоле стало стыдно за задержку. В конце концов, ничего конкретного он в полиции не узнал, а Степаныч с Семкой и Анна беспокоились, места себе не находили.

– Ну что? – чуть не вскрикнул Филиппов, увидев Будищева.

– В больнице она на Архиерейской, где Семен лежал, – устало отвечал тот. – Несчастный случай. Живая. Доктор говорит, что жизнь вне опасности.

– Я же говорил, что Митька найдет! – радостно завопил мальчишка.

– Слава Богу! – истово перекрестился старик и подскочил, будто собираясь бежать, но бывший квартирант остановил его.

– Куда ты? На ночь глядя туда все одно не пустят.

– Ничто! Буду под окнами сидеть, только бы знать, что кровиночка моя рядом.

– Ну, как знаешь. Только все равно – лучше с утра.

Однако Степаныч не стал его слушать и засобирался. Дмитрий не стал его отговаривать и, опустившись на лавку, с наслаждением вытянул ноги. Хотелось еще разуться, но при Анне было неудобно.

– Хотите есть? – спросила она. – Я приготовила. Только господин Филиппов отказался.

– Спасибо, я перекусил в городе. Лучше моего оглоеда покормите.

– Чего это я – оглоед? – возмутился Семка, но портниха мягко прервала его.

– Я покормила мальчика, – улыбнулась она, положив руку на вихрастый затылок юного гальванера. – У него очень хороший аппетит.

– Во-во, – хмыкнул в ответ Будищев. – Он любит пожрать, пожрать любит его. Они созданы друг для друга и всегда будут вместе.

– Вы всегда так зло шутите?

– Ну что вы, это я еще по-доброму.

– Что случилось с девочкой?

– Попала под экипаж. Какой-то придурок гнал во весь опор и не заметил ее.

– Какой ужас!

– Мить, ты найдешь его? – неожиданно спросил Семен и с надеждой посмотрел на наставника.

– А зачем?

– Как зачем? – изумился ученик. – Чтобы наказать!

– Я тебе что, прокурор?

– Вообще-то, – рассудительно заметила Анна, – за наезд можно получить компенсацию на лечение. Девочке эти деньги не помешали бы.

– Мысль, конечно, интересная, только где же искать этого лихача?

– Я знаю, ты – найдешь! – убежденно заявил Семка и сладко зевнул. – Но если нет, я тебе помогу.

– Иди спать, сыщик.

Мальчишка немного поупирался для приличия, но вскоре его и впрямь стало смаривать, и он пошел в свой закуток, где растянулся на лежащем на полу тюфяке.

– Мне тоже уже пора, – поднялась портниха.

– Я вас провожу.

– Не стоит. Я ведь живу в этом доме.

– Ну мало ли, вдруг на вас нападет мадам Ряполова.

– Это вряд ли, – скупо улыбнулась вдова Виртанен. – Она почему-то избегает меня в последнее время.

– Что вы говорите!

– Да, и мне кажется, что тут не обошлось без вашего участия. Ведь так?

– Когда кажется – креститься надо. А я, честное благородное, никаким боком к этой ведьме. Я вообще нечистой силы боюсь!

– Кто бы сомневался, – скупо улыбнулась Анна. – Вы вообще производите впечатление крайне боязливого человека.

– Уж какой есть.

– А еще вы, несмотря на то что сказали мальчику, занялись поисками виновного в происшествии со Стешей. Ведь так?