Иван Оченков - Путь в террор [litres]

– Да?! Давайте посмотрим. Подождите-ка, а что это за очаровательная особа? Я ее прежде не видела!

– Это моя сотрудница.

– Как вы сказали – сотрудница? Оригинально!

– Именно так, я служу прогрессу, и, следовательно, мне чужды предрассудки. Эта милая барышня прекрасно знает свое дело, а раз так, почему бы и нет?

– И кем же она у вас служит? Этим, как его, гальванером?

– Если понадобится – да!

– Нет-нет, я поняла, – засмеялась Зинаида Дмитриевна. – Вы, вероятно, действительно граф, только не Блудов, а Монте-Кристо! А это ваша очаровательная Гайде, не так ли?

Хотя Будищев и не читал в своем времени Дюма, но видел достаточно экранизаций, чтобы понять, о чем говорит морганатическая супруга герцога Лейхтенбергского. Поэтому он лишь загадочно улыбнулся, давая всем своим видом понять, что пусть графиня Богарнэ скажет только одно слово, и он будет для нее кем угодно.

– Зизи, дорогая моя, где вы? – раздался зычный голос, после чего распахнулась дверь, и в просторном зале мгновенно стало теснее, поскольку вошедший был адмиралом Российского Императорского флота великим князем Алексеем Александровичем Романовым, которого злые языки уже начали называть «семь пудов августейшего мяса».

– Я здесь, ваше императорское высочество! – немедля отозвалась хозяйка дома и склонилась в глубоком реверансе перед членом императорской фамилии.

– Я был так заинтригован вашим обещанием какого-то необыкновенного сюрприза, что не смог ждать более и прилетел к вам… а это еще кто?

– Вы поторопились, мой друг. Этот человек как раз заканчивал установку…

– Погодите, а ведь я его знаю! – пробасил узнавший Дмитрия великий князь. – Зизи, неужто я вам так надоел, что вы решились установить в своем дворце митральезу?

– Что, простите? – смешалась графиня, ничего не знавшая об этой стороне деятельности фирмы Барановского и Будищева.

– Нет, ваше императорское высочество, – пришел на помощь клиентке мастер. – До этого еще не дошло, но если будет надобность, только скажите. Поставим и митральезу, и пушку. Любой каприз – за ваши деньги!

– Экий хват! – засмеялся царский сын. – Ну, давай, показывай.

Дмитрий не заставил просить себя дважды и принялся демонстрировать высоким особам работу звонков, попутно намекнув на некие фривольные обстоятельства, при которых они могут пригодиться. Шутки были на грани приличий, а потому Алексей Александрович ржал как стоялый жеребец, а Зинаида Дмитриевна приняла строгий вид и погрозила остряку пальцем. Впрочем, ее серьезность никого не обманула, ибо в глазах графини Богарнэ прыгали чертики.

– Ступайте, – велела хозяйка дворца мастеру, убедившись, что все в порядке. – Я довольно вашей работой и распоряжусь, чтобы она была оплачена.

– Благодарю вас, – поклонился тот и вышел.

– Вот уже не думала, – задумчиво заметила она, – что у вас есть и такие знакомцы.

– Помилуйте, кто же в свете не знает истории о бастарде графа Блудова!

– Вы полагаете, он действительно сын Вадима Дмитриевича?

– Одно лицо! Жаль только, что в мастеровые подался. А ведь мог бы и добиться признания от папаши! Ушлый молодой человек, даром что байстрюк!

– Как знать, – улыбнулась графиня. – Прадед адъютанта моего мужа, был куафером у прадеда вашего высочества! [57] Речь идет о первом графе Кутайсове – действительно бывшем личным парикмахером у императора Павла.

– Прошли те времена!

Все это время Стеша стояла ни жива ни мертва. При виде великого князя у нее сперло дыхание, участился пульс и только что румяные щечки покрыла мертвенная бледность. По счастью, порфирородный адмирал был всецело занят предметом своей страсти и не обратил на девушку ни малейшего внимания. Да и в планы супруги герцога Лейхтенбергского не входило их знакомство, так что она поспешила увести своего ухажера прочь. Будищев отправился с ними, Кутайсов также куда-то испарился, так что они остались с Семкой одни. Парень, в общем, тоже был под впечатлением от близкого нахождения с высокими особами, а потому не сразу заметил ее состояние.

– Стешенька, что с тобой? – испуганно спросил он, когда девушка покачнулась.

– Помоги, Сема, – только и смогла прошептать та.

– Сейчас-сейчас, конечно, – засуетился он.

– Что тут у вас? – встревоженно спросил покинувший заказчиков Дмитрий.

– Стеше плохо, – растерянно отвечал мальчишка.

– Не было печали, – чертыхнулся про себя Будищев и подхватил девушку на руки. – Держись, сейчас я тебя на воздух вынесу. И впрямь душно тут…

– Митя, – не видящими глазами посмотрела она на него. – Митя, это он!

– Кто он? – не останавливаясь, осведомился молодой человек, продолжая нести Стешу на руках. – Герой из твоих девичьих грез?

– Митя, это он! – еще раз повторила девушка, всхлипнув.

– О чем это она? – удивленно спросил семенящий рядом Семен.

– Не знаю, – осторожно ответил ему наставник и вдруг остановился. – Вот что, парень, дуй к выходу, там вечно извозчики трутся. Возьми любого и возвращайся…

– Там одни лихачи, поди и восьмигривенным не отделаемся…

– Тьфу на тебя, крохобор, не видишь – дело плохо! Вали, я сказал!

Получив нагоняй, мальчишка тут же умчался выполнять распоряжение, а Дмитрий, осторожно опустив свою ношу на землю, пытливо взглянул девушке в глаза.

– Кто он, Стеша? Тот генерал на коляске, да?

– Да, – быстро-быстро закивала та в ответ. – Он остановился и склонился надо мной, я его хорошо разглядела! А барынька ему кричит, дескать, брось ее, ничего с ней не станет. Как на собаке заживет!

– Какая барынька?

– А вот эта – графиня. Я ее не разглядела, только голос слышала! Сразу не узнала, а теперь точно вспомнила – она!

– Вот что, девочка, – решился Дмитрий. – Никому не говори об этом, слышишь меня? Ни отцу, ни подружкам, ни батюшке на исповеди!

– Да. А почему?

– Просто не говори! Даже Семке, когда за него замуж выйдешь. Даже если спрашивать будет, говори, что не в себе была, не помнишь, чего и толковала! Ну, вот и он с извозчиком, слава богу, сейчас домой поедем, там тебе лучше станет. А нет, так и доктора позовем…

Уложив девушку на сиденье и велев кучеру гнать во весь опор, Дмитрий крепко задумался. «Вот же зараза, накаркала! – напряженно размышлял он. – И впрямь наша Стеша – Гайде оказалась. Только ведь я ни фига не Монте-Кристо!»

А та, закрыв от слабости глаза, свернувшись калачиком, лежала на скользкой клеенчатой обивке и лишь одна мысль билась в ее хорошенькой головке: «Дурак ты, Митя. Выйду я за Семку, как же!»

Барановский приехал в мастерскую ближе к обеду в не слишком хорошем расположении духа. Нет, внешне он, конечно, был невозмутим, но Будищев слишком хорошо его знал и потому сразу понял: что-то случилось.