Борис Нукрат - Игла империи Альби [litres]

Майор прошёл к столу и, подняв обе руки, ждал, когда утихнет буря негодования в зале. Наконец люди готовы были слушать.

– Я майор Ридли, офицер связи штаба восточной группы. Скажите, солдаты, должны ли мы соблюдать присягу империи, которая предала нас?

Ответом был разъярённый рёв сотен людей.

– Нет!

– Должны ли мы выполнять приказы драпающих с планеты адмиралов?

– Нет!

– Тогда слушайте, что я вам скажу! Восточная и западная группы войск объявили о капитуляции, и правильно сделали! Предлагаю прямо сейчас принять решение о капитуляции нашей группы войск!

Все закричали:

– Капитуляция! Конец войне!

Майор продолжал управлять мыслями и желаниями растерянных солдат.

– Но капитуляция не спасёт нас от уничтожения с орбиты! У нас с вами сейчас один вопрос! Как мы можем хотя бы попытаться спастись? – Майор Ридли сделал почти театральную паузу. Он повернулся к сидящим за столом офицерам и попросил воды.

– Говори, что нам делать! – кричали вокруг.

Наконец майор снова поднял руку.

– Скажите мне! После того, что мы, солдаты империи, творили тут на планете, выполняя приказы Императора, можем ли мы обратиться за помощью к Сопротивлению?

Раздались несколько разочарованных голосов:

– Нет!

– Они нас быстрее к стенке поставят! Если успеют.

Майор продолжал:

– А пираты? Протянут ли нам руку пираты?

– Конечно! Протянут руку со взведённым бластером в пятерне!

Послышались редкие смешки.

– А Император и его адмиралы?

– Они бросили нас! Проклятые ублюдки!

– Тогда к кому же мы можем обратиться, кроме Всевышнего?

Майор снова пил воду из стакана, протянутого крепкой солдатской рукой, и из-под бровей наблюдал за залом. Все ждали, глядя на человека, который зародил в их душах призрачную надежду на спасение.

– Есть только один человек, который может протянуть нам руку помощи.

– Кто?

– Кто это?

– Говори скорее!

– Адмирал Дюссон! Он враг Императора, но он справедливый воин! Он такой же военный, как и мы! Только он раньше нас понял, что мы пушечное мясо для Императора и его адмиралов. Тридцать третий флот – это такие же десантники, как и мы! Пусть по разные стороны, но мы с ними воевали в одних окопах!

Все закричали.

– Дюссон!

– Адмирал Дюссон!

Брошенные командирами солдаты, готовые ухватиться за любую соломинку, лишь бы спасти свои шкуры, конечно, забыли, как они, исполняя приказы, жгли напалмом и убивали беззащитное население Джордании. Сегодня они готовы были обвинить кого угодно, только не себя. И слова майора, родившие надежду, были для них сегодня как бальзам на душу. Тут же майор Ридли был избран руководителем штаба по спасению. И уже через двадцать минут перед адмиралом Дюссоном положили текст с обращением к Тридцать третьему флоту от солдат экспедиционного имперского корпуса. Он гласил: «Господин адмирал! Вы такой же солдат, как и мы, с той лишь разницей, что вы первым осознали, что мы, исполнители преступных приказов Императора и адмиралов, являемся для них всего лишь пушечным мясом. Нас триста тысяч солдат, брошенных командирами на планете, приговорённой сгореть в плазме имперских крейсеров. Все три войсковые группировки сегодня объявили о капитуляции перед Тридцать третьим флотом. Вы, благородный человек, спасаете население планеты. Нам не к кому больше обращаться. Просим эвакуировать нас с обречённой планеты. Готовы выполнить любые ваши условия. Солдаты экспедиционного корпуса».

После избрания председателем эвакуационного комитета Стоун в майорской форме, сидя рядом с лейтенантом Грейсоном в кабине открытого армейского вездехода, медленно продвигался по загруженным войсками и техникой дорогам, в трех километрах восточнее космопорта:

– Лейтенант, посмотрите вокруг. Мы с вами оказались в самом прекрасном месте Вселенной и в самое замечательное время.

– Что вы имеете в виду, сэр?

– Эвакуация, дружище! Экстренная эвакуация фронта! Когда в последний раз вы присутствовали при таких грандиозных событиях? Подозреваю, что никогда? Армии обезглавлены. Управление разрушено. Мы в аду, мой дорогой, и этот ад прекрасен. Если на него смотреть глазами художника или режиссёра. Посмотрите вокруг, лейтенант. Толпы каких-то оборванцев, причём вооружённых до зубов, штурмуют мгновенно образовавшиеся эвакуационные пункты. Целые состояния переходят из рук в руки. Мошенники всех мастей за работой круглые сутки. Полный хаос и анархия. Но судьба оказалась к нам ещё более благосклонна. Она вознесла нас на самую вершину этой огромной волны безнадёжности и отчаяния. И нам, именно нам довелось остановить, обуздать эту стихию и, возглавив эвакуацию, в считаные мгновения создать из хаоса и полного бардака новую материю. Структурированную материю, объединённую общей идеей спасения. Спросите меня, как это возможно? Как можно из ничего сотворить работающий разумный механизм, состоящий из тысяч объединённых одной целью солдат?

– Как?

– Всё просто. Я привёл в действие могучий инстинкт выживания, и он заработал в полную силу.

– Извините меня, господин майор, но я должен вам сказать, что не каждый может провернуть такой фокус с сотней тысяч людей. Это целиком ваша заслуга. В этом ваша сила и воля.

– Да, дорогой мой, сила и воля.

Грейсон ехал на пассажирском сиденье армейского вездехода, мягко парившего над дорогой на гравитационной подушке, и с блаженным выражением лица оглядывал открывающуюся панораму. К космопорту двигались колонны техники, полки и дивизии, возглавляемые младшими офицерами, в одночасье оказавшимися на генеральских должностях.

– Это действительно подарок, посланный нам откуда-то свыше, – продолжал капитан Стоун, – но давай-ка ближе к нашим проблемам. То, что мы оказались во главе эвакуационного комитета, не даёт возможности пронести через пропускные пункты кораблей вещество. Надо что-то придумать.

– Придумаем, господин капитан. Тем более, как вы сказали, кто-то свыше помогает нам, грешным, и подозреваю, что это не господь бог.

– Хотите сказать, нам помогает сам дьявол?

– Не знаю. Может, конечно, не сам дьявол, но, несомненно, какие-то тёмные силы. – Ухмылка лейтенанта была чуть похожа на звериный оскал.

Его мужественное лицо и тяжёлая атлетическая комплекция явно не ассоциировались с юмором. Стоуну нравилась способность подчинённого невесело шутить в самые критические моменты опасных заданий, выпадавших на долю диверсантов Тайной канцелярии.

– Что ж, лейтенант, возможно, вы и правы. Мы с вами не образцы порядочности и не чистоплюи штабные, чтобы отказываться от помощи плохих парней из других измерений.

В ответ лейтенант с удовольствием расхохотался.