Аластер Рейнольдс - Медленные пули [сборник litres]

– Это я заметил. Но почему его встретили так, словно он выиграл в лотерею?

– А как же еще? Рыдать, как на похоронах? Штейнер вернется в спячку, сохранив достоинство. Работал он добросовестно, никого из нас не подвел, а теперь спокойно принимает судьбу. Принимаем ее и мы.

– Значит, скоро разбудят еще кого-то.

– Как только Клаузен найдет подходящую кандидатуру. Однако новичка придется обучать, а на этот срок кому-то надо заменить Штейнера. – Неро приподняла каску и почесала затылок. – Вообще-то, я по этому поводу и пришла. Ты хорошо вжился в коллектив, Гонт, но рано или поздно каждому из нас приходится нести одиночную вахту вдали от главной вышки. Там, где дежурил Штейнер, сейчас никого нет. На этой вышке работы немного, и обычно справлялся один человек. Вот мы и подумали: это отличная возможность испытать тебя в деле.

Ее слова не стали для Гонта полной неожиданностью. Он уже достаточно разобрался в местной специфике, чтобы понять: рано или поздно его отправят на одну из дальних вышек дежурить в одиночку. Он не ожидал лишь, что это случится так скоро, едва он встал на ноги и ощутил себя личностью.

– Вроде я еще не готов.

– К такому никто не бывает готов. Но вертолет ждет, а Клаузен уже переделывает график.

– И надолго это?

– Трудно сказать. Настраивайся недели на три, а то и больше. Боюсь, Клаузен не будет торопиться с твоим возвращением.

– Кажется, я ее разозлил.

– Ну, это совсем нетрудно, – усмехнулась Неро.

Вертолет доставил Гонта на другую вышку. Он взял с собой только самые необходимые личные вещи. Инструменты и запчасти ждали на месте, равно как и достаточный запас продовольствия и медикаментов. Неро заверила, что все будет хорошо. Конструкция роботов, за которыми ему предстояло присматривать, была уже знакома. Неро также сказала, что чудес от него никто не ждет: если возникнет ситуация, с которой он не справится самостоятельно, вышлют помощь. А если он не выдержит и сломается, его вернут.

Она не предупредила об одном: что его ожидает после такого возвращения. Вряд ли ящик. Скорее всего, понижение в статусе.

Но Гонт не боялся срыва, и его не тревожила возможность невыполнения задачи. Волновало нечто иное: зародыш идеи, которую Штейнер невольно подбросил в его сознание. После пробуждения Гонт приспосабливался к новой жизни, медленно принимая ее условия. Он заново оценил свои надежды и опасения, с трудом привел ожидания в соответствие с тем, что мог предложить ему мир в данный момент. Не богатство, не престиж, не роскошь и уж точно не вечную молодость. В лучшем случае тридцать лет, десять тысяч дней. И почти все эти дни будут наполнены изматывающим трудом, который в конце концов его угробит. Придется часто мерзнуть на ветру, мокнуть под дождем и жариться на солнце. Глаза будут слезиться от соленых брызг, а руки болеть от работы, которую счел бы слишком унизительной даже самый низкооплачиваемый пролетарий прежнего мира. И все это на высоте, при постоянном головокружении, а под ногами – лишь металл, бетон и много-много серого океана. Гонт будет ходить голодный и с пересохшим горлом, потому что водоросли малокалорийны, а пресной воды всегда в обрез. Ему очень повезет, если до конца жизни он увидит больше ста человеческих лиц. Возможно, среди этой сотни окажутся друзья, возможно, и враги. И может быть, – всего лишь может быть – найдется хотя бы один человек, который станет ему больше чем другом…

Но об этом он даже мечтать не смел.

И вот Штейнер показал ему, что есть и другой выход.

Это шанс сохранить достоинство. Гонт может вернуться в ящик, твердо зная, что свое дело сделал честно.

Как герой. Как избранный.

Для этого нужно лишь устроить несчастный случай.

Он провел на новой вышке в одиночестве две недели и наконец выбрал способ. Неро многократно объяснила, чего следует опасаться при ремонте такого мощного самодвижущегося устройства, как робот. Особенно когда робот не отключен. Малейшая оплошность чревата бедой. Не пристегнул страховочный карабин. Забыл, что для такой-то операции надо отключить автоматику и перейти на ручное управление. Положил руку на сервисный рельс перед тем, как по нему двинулся робот.

«Оставь излишнюю самоуверенность, – предупредила она, показывая забинтованную руку. – Мне еще повезло – отделалась ожогами, а они лечатся. Я даже сейчас на что-то гожусь, хоть и не могу пошевелить пальцами. Но попробуй-ка обойтись совсем без пальцев».

«Я буду осторожен», – пообещал Гонт, не покривив душой.

Однако теперь он считал увечье вполне приемлемой ценой за возможность покончить с такой жизнью.

Подобная травма требовала кропотливой подготовки. Он рассчитывал на полноценную жизнь в будущем, а если с вышки увезут овощ с мертвым мозгом, какой смысл его снова замораживать? Потерять сознание и истечь кровью – тоже не вариант. Нужно оказать себе первую помощь, добраться до рубки связи и послать аварийный сигнал. Штейнеру просто повезло, а Гонт должен действовать хитро, сохраняя невинный вид. Нельзя допустить, чтобы коллеги заподозрили самоувечье.

Поставив себе эти условия, он понял, что на самом деле у него есть только один вариант. Среди роботов нашелся достаточно крупный и тупой, чтобы представлять опасность для беспечного человека. Он перемещался по сервисному рельсу зачастую без предупреждения. Несколько раз Гонт едва успевал отдернуть руку, когда встроенный планировщик вдруг решал перекатить машину на новую позицию.

Но какой бы ни оказалась рана – резаной или давленой, – вряд ли боль будет невыносимой. Уже одно то, что она откроет путь к свободе, сделает ее терпимой. А в новом мире, по другую сторону сна, Гонту сделают новую руку.

Он долго набирался смелости. Раз за разом был готов решиться, но в последний момент шел на попятную. Слишком много факторов следовало учесть. Во что одеться, чтобы повысить шансы выжить? Какие выбрать медикаменты, чтобы можно было использовать их одной рукой? Дожидаться ли хорошей летной погоды, или это лишь укрепит подозрение в том, что происшествие подстроено?

Он не знал ответов. И медлил с решением.

В конце концов погода решила за него.

Внезапно поднялся жестокий шторм. Гонт слушал сообщения с других вышек, одна за другой подвергавшихся яростному натиску волн, ветра и молний. Такой плохой погоды он не помнил с тех пор, как его разбудили. Ему доводилось слышать о том, как на вышках в бурю калечились смотрители и им ничем не могли помочь – вертолеты при такой погоде не летают. Гонт благоразумно решил, что для инсценировки несчастного случая момент неподходящий.

Поэтому он ждал и слушал радио. Стоя на смотровой площадке, глядел, как от горизонта до горизонта сверкают молнии. Они выхватывали из темноты далекие силуэты вышек, ярко-белых, как деревья на равнине в ночную грозу.