Сэмюэль Дилэни - Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна [сборник litres]

Еще могу рассказать тебе, как в день окончательного освобождения Ллл гигантская толпа умолкла пред лицом великой музыки и некий человек по имени Рон, что в юности сам пел для Ллл, со слезами на глазах, с комом в горле – как тогда – обернулся к Ллл, стоявшему рядом в возбужденной тесноте, и, разумея не только потрясающее действие короткой песни на завороженную толпу, но и сокрушительную кульминацию освободительной борьбы, шепотом спросил:

– Видел ты в жизни что-либо подобное?

Ллл промолчал, но какой-то юноша с восточными чертами, сдерживая ярость, бросил в ответ:

– Видел. Пойдем, Мюэлс, надо отсюда выбираться.

Ллл и юноша стали проталкиваться к краю толпы, навстречу странствиям, не менее удивительным, чем описанные здесь, а Рон глядел им вслед, не веря свершившемуся святотатству.

Радостное поражение: принц Нактор сжег тело Джо на ледяной равнине планеты, кружащей на орбите Тэнтемаунт. Радостное, потому что теперь Джо мог сам выбирать себе оболочки и имена.

Горестная победа: за несколько часов до инцидента с Чертышом в Центральном парке Ком уничтожил сознание принца Нактора. Всей своей массой – много превышавшей ту, что мы видели, – он врезался в Геодезическую станцию, в подвале которой Нактор хранил свой мозг в костяном яйце с питательной жидкостью. Горестная, потому что при столкновении Ком был полностью уничтожен.

Или вот самый конец, совпавший с самым началом истории: явилось долгожданное существо, которому суждено было освободить Ллл, и Джо Комета (тогда его еще звали Норн), Кай, Марибка и я несли эту весть от S. Золотой Рыбы к Звезде Империи. Внезапно у нашей органической капсулы отказал генератор оболочки, и мы потеряли управление. Когда мы пытались спасти капсулу, я на секунду обернулся и увидел, что Норн стоит в носовой части и смотрит на сияющее солнце, навстречу которому мы с ревом неслись. Вдруг Норн захохотал. Безуспешно пытаясь удержать капсулу на заданном курсе, я зло спросил:

– Чему смеешься?

Норн медленно покачал головой, не отводя глаз от светила:

– Яхонт, ты читал стихи Ни Тай Ли?

Это, как я уже говорил, было в начале истории. Стихов Ни Тая я тогда еще не читал, как не имел и кристаллической формы.

– Нашел время для литературы! – заорал я, хотя до поломки он несколько часов терпеливо слушал мои рассуждения о книге, которую я хотел написать. Кай догреб до нас по волнам протопротоплазмы:

– Похоже, все бесполезно.

Тусклый свет, проникший сквозь слой зеленоватого желе, лежал на его тронутом страхом лице. Я обернулся к Норну. Он по-прежнему не отрывал глаз от растущего в темноте сияния. Хохот стих, Норн плакал.

– Спутник! – крикнул Марибка из полумрака хвостовой части. – Может, осилим аварийную…

Осилили.

И оказались в мире по имени Джинрис с симплексным обществом, построенным вокруг одного продукта, и транспортной зоной.

Мои товарищи погибли. И все же Норн сумел найти нового вестника, а я отправился с ним, чтобы помочь передать…

Постойте, это я, кажется, уже рассказывал?

Хотя сомневаюсь.

В бескрайней мультиплексной вселенной миров по имени Джинрис почти столько же, сколько Бруклинских мостов. Вот начало. Вот конец. Тебе остается лишь открыть в себе мультиплексное зрение и проделать путь от одной точки до другой.

Читатель наверняка заметил, что имена авторов, на которых ссылается Ком, – Оскар Уайльд, Радиге, Кокто – неслучайны в контексте этой книги. Неслучайно, что эти имена стоят парами, например: Верлен и Рембо. Неслучайны и шутки про «лучшего друга-Ллл» и «белокурую дочку» в мире, где раса Ллл пребывает в рабстве. Молодой писатель в Америке 1960-х, Сэмюел Дилэни хорошо знал, что такое расизм и гомофобия. Внук первого чернокожего епископа Епископальной церкви, Дилэни с самого начала ассоциировал себя с черной культурой. Со временем он встал в один ряд и с ведущими писателями и активистами гей-сообщества.

Из менее явных отсылок, наверное, стоит обратить внимание на имена двух небесных тел: спутника Джинрис и планеты Тэнтемаунт. Джин Рис (1890–1979) – писательница, родившаяся и до 16 лет прожившая в Вест-Индии. Впервые приехав в Англию, она, несмотря на вполне «белую» внешность, оказалась в положении нежеланной гостьи. Перед юной Рис с ее колониальным происхождением закрылась не одна дверь. Возможно, именно события юности повлияли на тематику ее произведений: герои Рис – одиночки и изгои. В ее знаменитом позднем романе «Антуанетта» (тж. «Широкое Саргассово море») 1966 года издания по-новому изложена история обезумевшей креолки Берты с чердака, чей хохот пугал Джейн Эйр в одноименном произведении Шарлотты Бронте.

Имя Тэнтемаунт отсылает к Люси Тэнтемаунт, героине «Контрапункта» (1928) Олдоса Хаксли (1894–1963), а та, в свою очередь, – к реальной женщине по имени Нэнси Кунард (1896–1965). Дочь великосветских родителей и наследница огромного состояния, писательница, поэтесса и издательница Нэнси Кунард умерла в одиночестве, безумии и нищете, посвятив жизнь борьбе с расизмом и фашизмом. Коллеги-литераторы по-разному оценивали глубину ее таланта, но она до конца осталась верна своим идеям, и благодаря ее влиянию увидело свет немало прогрессивных работ.

Для тех, кого смутила «лишняя» буква «р» в анаграмме Мюэлс Эрлиндиел: полное имя автора Сэмюел Рэй Дилэни. Друзья же и поклонники зовут его Чип.

О. Исаева

– Да попросту потому, что они существуют! [17] Вероятно, отсылка к фразе британского альпиниста Джорджа Ли Мэллори (1886–1924). На вопрос, почему он хочет покорить Эверест, Мэллори ответил: «Потому что он существует». Через год Мэллори погиб на Эвересте. (Здесь и далее примеч. перев.)

Светодиод в ухе профессора подчеркивал белым острые углы его лица.

– Но… – начал Джонини.

– Но, – прервал его профессор, – все не так просто. Это вы хотели сказать?

В профессорском кабинете они были одни.

– Они жили до нас. Они совершили то, чего никто не совершал и никогда уже не совершит. Они – оставшиеся – живы и сегодня. Поэтому вы должны ими заняться.

– Я говорю о другом, сэр, – настойчиво возразил Джонини. – Я прошу в виде исключения освободить меня от исследования на тему Звездного племени. Я готов держать по ней полный экзамен, но я один из первых на курсе и в силу этого хотел бы миновать подробности и лучше посвятить время диплому. Я пишу о нуктонской цивилизации планеты Кретон-три. Вместо Звездного племени я готов взять любую тему, имеющую полезный смысл. – Спохватившись, Джонини добавил: – Разумеется, я понимаю, что это особая привилегия, дать которую можете только вы.

– Именно, – спокойно подтвердил профессор. Он чуть подался вперед и продолжил: – Вы, Джонини, не «из первых», а «из особенных», и в силу этого я выслушаю ваши доводы. Но должен признать: в вашей просьбе есть нечто, что мне неприятно.