Евгений Южин - Угол

– Сам, ты когда-нибудь сердился на табуретку?

– На что?! – тот нахмурился в недоумении.

– Ну, знаешь, бывает, стукнешься о табуретку ногой, мизинцем, к примеру – больно ужасно. И бывает так больно, что ты эту табуретку растерзать готов. Я, наверное, не образец выдержки – мне доводилось в такой ситуации лупить ногой по неодушевленному предмету. Как думаешь, кому от этого было хуже? Мне или табуретке?

Сам медленно опустил голову, показывая, что начинает понимать, о чем я.

– Так вот. Если бы я действительно захотел уничтожить мебель, как думаешь, справился бы? Можешь не отвечать – вопрос риторический. У человека миллион способов уничтожить деревяшку и еще тысяча машин и инструментов в помощь. – Я немного помолчал. – Ана не убивала меня. Она не просто сильная скелле, она еще и сообразительный и умный боец. Пожелай она осознанно убить меня – думаю, что она бы это сделала. А то, что там произошло – просто семейные разборки. Ну, вы же в курсе, кто ваша дочь?

Сам кивнул и хмуро закончил:

– А еще я в курсе, кто отец ее ребенка.

Я налил себе воды, отломил пастилы и бросил ее в кружку. Качка сама размешает напиток.

– Надеюсь, что в очередной раз пытаться убить меня вы не станете. Я устал, хочу жить и, вообще, обидчивый.

Глаза капитана полезли на лоб, он вопросительно уставился на Сама. Тот смутился, отвернулся и некоторое время молча смотрел в сторону океана.

– Илия, у нас большие проблемы. В нашей семье, – он выделил голосом это «нашей», – произошло чудовищное происшествие. Мне кажется, что мы можем потерять Ану. – Он немного помолчал, поджав губы, и добавил: – Я охраняю свою семью, а не разрушаю. Я никогда не мог бы даже подумать о том, чтобы убить ее члена. Нас осталось слишком мало, чтобы растрачивать жизни без смысла. Кроме того, какие бы проблемы в семье ни были, они не касаются посторонних. Если понадобится решить вопрос с тобой, то я лично буду заниматься этим.

Сам в упор смотрел на меня. Капитан выпрямился и отодвинулся, как если бы случайно оказался на чужих разборках. На меня патетика Сама произвела мало впечатления, но и никакого смысла в продолжении этой темы я не видел. Я хотел на всякий случай обозначить, что в курсе его проделок – только и всего. Пусть знает, что я могу предъявить ему свой счет. А остальное поживем – увидим!

Далекий берег к вечеру превратился в тонкую темную полосу, окаймленную широким прибоем. Вдали периодически виднелись какие-то постройки, несколько раз мы встречали суда, идущие на север, ближе к вечеру на воду выползли небольшие лодки ловцов морского лоха. Наконец, однообразный, низкий, почти плоский берег взбугрился, вспучился плотными зарослями – мы подошли к дельте. Заложив вираж далеко в море, яхта Сама нацелилась на едва видимый проход в густой растительности. На волнах качались ярко выкрашенные, пестрые, красно-белые буйки, мимо которых, прижимаясь к ним правым бортом, и направилось судно.

Неширокий проход весь прятался в густом фантастическом лесу никогда мною не виданной растительности – казалось, что густая, плотная крона слилась в одну грандиозную пушистую плиту, парящую над низкой сушей. Из этой плиты темного, почти черного цвета свисали вниз не очень толстые колонны искривленных стволов, сквозь не густую чащу которых мелькали берега соседних протоков. Было видно, как по дальнему от нас справа, по направлению к морю двигалось какое-то встречное судно. Неспешное движение по узкому проходу заняло почти час времени, и когда яхта вышла на относительно широкое русло реки, лучи заходящего солнца касались лишь макушек лесного облака – на реку опустилась вечерняя тень.

Азур – небольшой городок, стоял на обширном возвышенном острове. Главной его достопримечательностью был густой частокол причалов и пирсов, усеявших берег. Активная жизнь еще не замерла, скованная ночью, и у берега суетились многочисленные мелкие посудины и величественно маневрировала пара здоровенных барж, знакомых мне по Дону. На первый взгляд, места для стоянки не было, но подскочивший на пестрой раскрашенной лодке лоцман что-то прокричал матросам, и еще пятнадцать минут спустя мы уже швартовались у г-образного причала на дальнем краю порта.

Сам, похоже, тоже не горел желанием привлекать особое внимание и появился на палубе в той же матросской джинсе, лишь накинув на себя уже виденную мною длинную безрукавку до колен. Протянул мне, почему-то немного смущенно, пояс с цветами Уров:

– Если пойдешь со мной, надень. Нам ведь не нужны вопросы – что это за матрос у Ура без его цветов на поясе.

Я не чинился, да и не видел в этом никакого урона своему достоинству – как-то в последнее время мне стали безразличны эти юридические игры. Я даже свой паспорт – нательный крестик, давно уже не проверял. Как надену пояс, так и сниму. Главное, что Сам это понимает – не зря же так смущается, ведь по местным понятиям я почти что в дворню записался, стал эдаким самодвижимым имуществом.

Город, точнее, порт, встретил нас обычным оживлением – никому не было дела как до очередного судна, так и до людей, сошедших с него. Какой-то усталый чиновник, похожий на таможенного офицера, молча махнул Саму – проходи, правда, с любопытством проследив за ним взглядом. В отличие от востока темная кожа здесь почти всегда служила признаком принадлежности к аристократии, и среди грузчиков, снующих по сходням и причалам, я не заметил ни одного черного. Азур для семьи Уров был чем-то, что можно было сравнить с ближайшей к вашему дому станцией метро на Земле. Вы бываете здесь часто – даже чаще, чем вам бы того хотелось, и ничего интересного тут для вас нет. Все скучно и знакомо – даже охрана в метро, полиция или мелкие торговцы мелькают знакомыми лицами. Да и вас безошибочно определяют как местного – скучный каждодневный фон, мелькающий мимо.

– Куда идем? – поинтересовался я у моего спутника, неторопливо вышагивавшего вдоль причалов, игнорируя город, раскинувшийся выше.

– У меня тут знакомый есть в таможне. Хочу пару вопросов ему задать по поводу посудины, приходившей к нам. Он точно должен знать, кому она принадлежит и откуда.

– Я правильно понимаю, что это просто арендованное средство транспорта?

– Правильно, – кивнул Сам, не останавливаясь.

Дальнейших пояснений не последовало, и я предположил, что то судно было вроде земного такси. И мы сейчас пытаемся найти таксиста, перевозившего интересующего нас пассажира.

– То есть капитан этого судна, слишком быстро покинув причал, вел себя не как обычный извозчик? Не слуга же повитухи его нанимал?

Сам хмыкнул:

– Да, ты соображаешь! – даже не пытаясь замаскировать иронию в своем голосе, и я обиженно замолчал. Но долго терпеть не смог: