Василий Евстратов - Гаситель

— Черт! Нужно спешить!

Из–за поворота, вслед за тройкой, еще пятеро вышло. И кто знает, сколько их там еще прется?

Принялся второго арбалетчика, а потом и лысого в темпе обыскивать. И НИЧЕГО! Нет у них споранов! Да у них, если честно, вообще ничего не было, кроме оружия, боеприпасов — запаса болтов к арбалетам, фляг с живцом и с водой — только у остальных «с водой», в отличие от здоровяка, в боковых карманах рюкзаков, а не на поясе, фляги находились. И судя по пустым рюкзакам, становилось ясно, что они сюда за добычей пришли, лишним ничем сеоя не нагружали. И где их нычка со всем имуществом теперь фиг узнаешь. Как не узнаешь, что это за Улей, который не прощает если каких–то новичков трогают, Что за гаснык такой? Кто вирус выпустил и есть ли еще нацики у нас в городе?

«Вопросов тьма! Вот где только ответы на них искать?»

Вложил Ruger в кобуру, взял наизготовку БАЯД, сейчас не до аккуратности, тварей уже с десяток в мою сторону ковыляет и из–за поворота еще трое вышли.

Оглянулся назад… там чисто, никого нет. Вскинул автомат, прицелился и одиночными принялся валить вурдалаков, не подпуская их близко.

«Они, оказывается, не совсем тупые», — с удивлением наблюдал, как последняя вышедшая из–за поворота тройка развернулась и потопала обратно.

Но удивляться долго не стал: как ушли, так с подкреплением и вернутся. Принялся заваленных насчет наростов проверять.

Или лысый реально бредил, или я что–то не так понял. Никаких наростов на затылках у теперь уже точно мертвяков я не обнаружил.

— «У вурдалаюв на потилищ наркт» — прошептал я, осматривая последнего и тоже не находя у него никакого нароста. — На потилицк На по–тил–ицк На потыл… Ну правильно же понял: тыл, потыл — затыл–ок. Не может же быть, что «потилиця» — это… — посмотрел я на выдающуюся пятую точку женщины в брюках, явную любительницу пирожных. Но сейчас от нее запах совсем не пирожных шел, да и характерные пятна на брюках намекали — совсем не о пирожных.

«Это «потилиця», что ли? На этом тылу наросты искать?.. Чет я брезгую».

Сидел в кресле на застекленном балконе у брата и бездумным взглядом наблюдал, как на улице начинает светать и то, что вогнало меня в ступор больше чем вурдалаки, зомби и нацики вместе взятые, начинает исчезать с небосвода.

Вчера, даже не найдя спораны… и нет, в штаны к вурдалакам я всё же не полез. Так вот, даже не найдя спораны, я не особо и расстроился. Всё же самочувствие стремительно улучшалось, и живец, пусть и небольшой его запас, но он у меня был. Так что в темпе собрал трофеи — два круто выглядящих арбалета с оптическими прицелами и Barrett ХМ500 — прочитал название на самой винтовке — тяжеленная дура. Даже не представляю на кого с помощью нее охотиться можно в нынешних условиях. Но раз таскали, значит было на кого, просто я еще с такой опасностью не повстречался. Что снова подтверждает то, что судьба меня хранила.

Спрятал все трофеи, кроме живца, в рядом стоящем доме, после чего перебрался через забор на соседний участок. И так, прыгая по участкам, пригород и миновал, по пути тщательно высматривал другие группы нациков, да и вообще любых выживших искал.

Мне была просто жизненно необходима информация об этом чудесном, исцеляющем напитке — живце. Запас времени у меня еще есть, пока в добытых флягах эта живая вода плескается, но лучше не затягивать. Так что к дому брата я по большой дуге пробирался, часто забираясь на крыши многоэтажек и оттуда осматриваясь.

Но на сегодня мое везение закончилось, так никого и не найдя — или больше никого нет, или из города смылись вовремя, — я до квартиры брата и добрался. По пути, по настойчивому требованию разошедшегося не на шутку желудка, навестил магазин «Магнит», где полностью забил свой рюкзак едой. За водой пришлось вторую ходку делать, ее тоже немалый запас нужен был.

Вот так, всё еще в приподнятом настроении, я сначала искупался, а потом на походной плитке, аналогичной той, что в землянке находилась, приготовил себе просто шикарный ужин и сидя на балконе, краем глаза наблюдая за округой, поедал приличного размера еще скворчащий кусок жареного мяса. Оно хоть и разморозилось в магазине, но протухнуть еще не успело, так что решил его прихватить, с чем желудок тогда был полностью согласен, просто неприлично громко рыкнув. Консервы же, которых тоже набрал, я на потом оставил. Чувствую, что успею их еще наесться.

Хорошо хоть поесть успел, прежде чем…

— Фа к! Это еще что такое?

Чем больше темнело, тем сильней на небе проступало что–то непонятное. Когда же окончательно стемнело, я просто обмер от увиденного.

Небо было абсолютно чужое!

Не наше, не Земное, а с крупными, с горошину, а то и с вишню размерами… простыми, привычными для нас звездами их уже не обзовешь — планеты. Не такие многочисленные, как виденные с Земли, эти планеты плавали среди многочисленных жутко выглядящих космических туманностей.

Чужое небо! Чужой мир!

Всю ночь я просидел в кресле и всё никак не мог поверить в реальность происходящего. Зомби — их пусть и с трудом, но достаточно быстро воспринял, не зря с братом всю жизнь к какой–нибудь херне готовились. Но не к другому миру. Ведь это значит что всё, с братом я действительно больше никогда не увижусь. И то чувство, что испытал при виде обращенной тетки, будто кусок души у меня вырвали, оказывается действительно вырвали.

Один во всём мире.

Очень хотелось закурить, но обещал брату до армии этого не делать. Он–то раньше курить начал, о чем потом жалел, а в армии, говорил, вообще из–за этого вешался. Так что хоть мне она теперь и не грозит, судя по чужому звездному небу, обещание, данное брату, я сдержу. До девятнадцати, как минимум, курить не буду. А потом… Жизнь покажет, что будет потом, сейчас дожить хотя бы до восемнадцати.

В себя меня привело непонятное шевеление вурдалаков в сквере Воинской Славы, он как раз наискосок через Т-образный перекресток от дома брата находился и с балкона частично просматривался. Тем более сейчас, когда оказывается уже рассвело. Так вот, эти твари внезапно возбудились и… насколько я понял, принялись драпать, изредка оглядываясь назад.

— Так, так, так, — я был рад хоть какому–то шухеру, абы только отвлечься от тяжелых мыслей. — И что же это вас так напугало?

Тряхнул головой^ окончательно приходя в себя, допил холодный, но зато до горечи настоявшийся чаи, взял бинокль — прихваченный еще вчера из шкафа, где у брата всякое разное и интересное хранилось, попытался рассмотреть то, что вурдалаков… вот прицепилось слово, не отвяжется. Зомбаков теперь только вурдалаками и называю.

— Оба–на! — замер я, найдя тех, кто кипишь поднял. — А вот и марафонцы!