Антон Стариков - Третья часть Великого похода. Сброшенные хвосты. Отданные долги.

- Да не то чтобы люблю, - Рыбка смело ответила ей взглядом на взгляд, не собираясь смущаться или отнекиваться, тем более оправдываться, - но в борделе после особо одаренных скотов-пиратов иногда хотелось нежности и ласки, кроме того бордель посещали не только клиенты, но и клиентки, в основном пиратки, но бывали и купчихи, наемницы, контрабандистки, жены пиратов из тех пугливых ''скромниц'', что боялись залететь в отсутствие мужа или не догадались подставить попку смазливому черномазому рабу. -

- И как это? - с искренним любопытством спросила немного порозовевшая Герда. - Как это с женщиной происходит? -

- Да все тоже как с мужчиной, - со смешком просветила ее Рыбка, - кой-чего длинного и твердого сильно не хватает, а так все то же самое — секс есть секс. Если доставляет удовольствие, то какая разница с кем? -

- Совсем никакой разницы? - распахнула глаза уже откровенно покрасневшая Герда.

- Женщины изобретательней, так как приходится изворачиваться без мужской игрушки, и целуются лучше. - Рыбка покровительственно усмехнулась, с немалым удовольствием созерцая поалевшую-похорошевшую подопечную и, чуть наклонив к ней голову, поделилась одним давним воспоминанием на интересующую ее тему: - Однажды наш дом (публичный) посетила команда корабля из одних женщин — 25 черномазых татуированных стерв. Они заказали себе самых симпатичных девочек равного им числа на три дня, я была одной из них. -

- И что было? - Герда прекрасно понимала, что залезает куда-то не туда, но не могла перебороть свое любопытство, что вытеснило даже терзавшее ее волнение подвести госпожу Анариэль.

- Групповуха была, - по прежнему ничуть не смущаясь, продолжила рассказ Рыбка, - они сняли на эти три дня несколько комнат, заперлись с нами там и все три дня нас ''любили'', а заодно били, заставляли хлестать вино пока из ушей не потечет и сами нажирались как свиньи — тогда-то я и узнала, что не только мужики могут быть скотами. Но все закончилось хорошо, - неожиданно подмигнула Герде она, - после того как Стрекоза увидела, как они нас отходили, она содрала с них большой штраф и вышвырнула их из дома (публичного) без права появляться в нем впредь, еще и отметила меня! -

- Почему? - окончательно смущенная Герда вытаращилась на охранницу, не понимая причин ее веселья.

- Меня избили сильнее чем остальных — я дралась упорней всех и помяла многих черномазок, - с непоказным весельем и гордостью в голосе пояснила Бойцовая Рыбка, - им каждый раз приходилось втроем-впятером меня ломать, потом держать чтобы трах...ть! Так продолжалось из раза в раз, пока я совсем сознание не потеряла, примерно в начале второго дня. Госпожа оценила мою силу и упорство и с тех пор стала меня выделять и отправлять на разные требующие смелости и воинского умения дела — я сумела себя показать, стала полезной и с тех пор в койке работала только когда хотела получить удовольствие или во время наплыва клиентов. - Эти воспоминания явно доставляли Рыбке удовольствие, и она невольно оговорилась-похвасталась, вывалив на внимательно слушавшую ее Герду то, что не должна была говорить: - Госпожа настолько меня ценила и полагалась на меня, что пару раз приглашала меня к себе в постель, и мы... Ой! - Рыбка поняла что она сказала, побледнела и зажала рот ладонью, вся ее лихость разом исчезла, в направленных на Герду глазах заплескался панический ужас.

- Я никому не скажу, клянусь Трооатэной! - прекрасно понимавшая ее состояние Герда немедленно поклялась молчать, поклялась нерушимой, страшнейшей клятвой какую она знала. - Даже госпоже Анариэль не расскажу... если она прямо не спросит, - тут же уточнила она, но это и понятно — ни один заготовка не мог ни соврать, ни что-то утаить от своего владельца-игрока. - Клянусь, клянусь тебе священным именем Растителя Воинов! -

Не пожалевшая слов и клятв Герда смогла успокоить и убедить в своей искренности Рыбку, но словоохотливость у той резко сошла на нет... сбежала за границу... уплыла на другой континент — ни одного сказанного слова, лишь иногда бросаемые на Герду исподлобья зырки, от которых той хотелось поежиться и покрепче сжать короткий магический жезл в рукаве. Волнение попасть впросак в торговых делах и подвести госпожу Анариэль окончательно сменило-отодвинуло совсем иное волнение, почти страх. Герда видела, что Рыбка поверила ее клятве, но все же чувствовала, как возникшее между ними напряжение не спешит никуда уходить, чувствовала ЕЕ волнение и ЕЕ страх, понимала, как далеко она может зайти, если сочтет, что подвела СВОЮ госпожу. А еще Герду снедало, едва не глодало сильное-сильное любопытство: каково это делить постель со своим хозяином? И пол хозяина тут был совершенно не причем, ведь это не кто-нибудь, а ХОЗЯИН — тот, кто тебе дороже всего на свете, дороже чести, радости и даже жизни!

В самом конце, после того как они посетили всех указанных в списке торговцев и забрали товар на складе у гнома, Бойцовая Рыбка начала понемногу отмякать, уже не зыркала на Герду, будто раздумывала не убить ли единственного свидетеля ее слов (универсалы были слишком далеко, чтобы услышать невольные откровения Рыбки). И все бы вроде хорошо... но любопытство, проклятое неуемное любопытство дернуло-таки Герду за язык, вновь ставя ее жизнь (и не только ее) на самый край:

- Каково это? - спросила она у разом напрягшейся Рыбки. Ей не пришлось чего-то пояснять — та сразу поняла о чем вопрос.

- Если спрашиваешь, то у тебя с твоей хозяйкой подобного не было? - внутренне натянутая как струна Рыбка проницательно посмотрела на вспыхнувшую и резко-резко замотавшую головой собеседницу.

- Госпожа редко с кем-то была и только с мужчинами, - словно защищая и оправдывая свою хозяйку, зачастила Герда, - теперь же она встречается с господином Таурохтаром и у них все серьезно. -

- Повезло, - с завистью в голосе произнесла Бойцовая Рыбка и вместо ответа на вопрос с досадой вывалила на нее наболевшее, - а моя госпожа не нашла ничего лучше, чем начать роман с дурным господином Дикошарым — известным бабником, пьяницей и страшным драчуном. Он как корабль с развернутыми парусами, но без команды — никогда не знаешь, куда его понесет и о какие скалы разобьет. Пока он делает госпожу счастливой, я всем сердцем счастлива, но еще больше боюсь за нее, - Бойцовая Рыбка до хруста и побелевших костяшек сжала кулак, ее лицо на мгновение стало по-настоящему страшным, изнутри ее глаз будто рвалась наружу черная-черная волна, - если он ей изменит или как-то по другому обидит, я его убью...!

И вздрогнувшая Герда точно знала, это не просто слова. Через полсекунды волна опала, втянулась внутрь, Рыбка пришла в себя и, будто только вспомнив о вопросе Герды, чуть наклонилась к ней, сильно понижая голос: