Андрей Но - Субъект. Часть вторая [publisher: 1С-Паблишинг]

Однако осмотревшись получше, с западной стороны я заприметил уступающую высотой пристройку, от которой меня отделяло всего каких-то пятнадцать-двадцать метров.

Беря в учет перепад высоты в пять-шесть метров и большую площадь крыши, что позволяла сделать качественный разбег, и, вдобавок ко всему, не упуская из внимания низенький, чуть не дотягивающий до колена парапет, который можно было бы использовать в качестве трамплина, в общем-то, можно было допустить, что этот затяжной полет не завершится эпическим, по версии предположительного следствия, суицидом. Тем более что сокращение мышц ног наверняка будет форсировано вдогонку, как это было в усадьбе Кларета, когда я сломал об голову одного из его приспешников руку.

Разве что приземление будет весьма болезненным, особенно для босых ног…

Прищурившись, я убедился, что скошенная крыша той пристройки выстлана профилированным настилом, а это немного мягче того, что обычно скрывалось под рубероидом. Главное, потом не скатиться по нему вниз…

Все еще не до конца веря в то, что намеревался сделать, я попятился к краю. Ноги стали ватными. Пару раз сорвавшись с места вхолостую – сбивался разбег из-за старта якобы не с той ноги, – я дал себе мощнейшую пощечину, от которой аж захотелось дать сдачи самому себе, разбежался еще раз и что было сил оттолкнулся ввысь от парапета…

Меня швырнуло, как из катапульты.

Воздух верещал в ушах, равнодушно насвистывая мне жестокое падение на землю. Навстречу надвигалась крыша, но уже не пристройки, а дома, с которым она была соединена…

В нескольких метрах от нее падение, как мне показалось, чуть замедлилось, но и с этим приземление голыми пятками на жесткий, оставляющий царапины рубероид отдалось по всему телу, кнутом стегнув по нервам.

Неуклюже перекувыркнувшись для погашения излишка убийственной инерции, я чуть проехался на выставленном колене и, словно герой из комиксов, замер, опершись кулаками в кровлю.

Следующий дом стоял намного дальше и высотой этому не уступал, даже был чуть выше. Но боевой азарт уже захлестнул аркан на моей шее…

Давно позабытая в детстве жажда к превозносящему над самим собой риску отпрянула от затянувшегося сна. То, что было мечтой подростка тогда, сейчас стало суровой, все еще отдающейся в пятках, но все же бесспорно притягательной реальностью.

Даже не удосужившись взять разбег, я взвился прямо с места, словно отброшенный гигантской пружиной… Даже не бегом, а нетерпеливыми прыжками преодолев расстояние до края, я с реактивной силой вознесся в небеса…

Прямо над ушами истеричную мелодию заиграл ансамбль флейтистов, края футболки часто затрепались, раздираемые воздушным сопротивлением, которое пыталось меня остановить, очеловечить, напомнить мне мое место…

Но все равно воздух не был способен мне противостоять. Сила прыжка, заданная с самого начала, продолжала с неодолимой тягой нести вверх, а сам я сгруппировался, поджав колени к животу и распростерев руки, уподобившись дельтаплану. Страх полностью выветрился встречным ветром – настолько тот был сильным, – я с ледяной самоуверенностью смотрел на приближающееся здание.

Впечатавшись в крышу, я все же не успел перекувыркнуться, столь сильным было падение. Колени, локти, грудь отозвались глухой, но быстро ушедшей болью…

Привстав, я с удивлением обнаружил вмятины и трещины в низкосортном бетоне, что расползлись от места моего приземления. Если это было то, о чем я думал…

Я сжал кулаки, с удовольствием ощутив под кожей вздувшиеся вены. А что, если мои кости, точнее, что, если материя, из которой они состояли, теперь удерживалась волей? Волей, что проявляла себя при надвигающемся физическом стрессе.

Или исключительно в моменты осознания его неизбежности…

Ведь руку я тогда сломал от неожиданности. А здесь всем телом ожидаешь жесткую посадку…

Ручаясь банальной логикой, даже многогранная молекулярная структура фуллерена – прочнейшего из всех органических соединений на земле – не шла ни в какое сравнение с фиксирующей способностью моего мозга. Ведь какая разница, насколько хитроумно спроектирована конструкция из кирпичей, если есть возможность удерживать каждый из них многочисленными и крепкими руками по отдельности.

То есть, главное, быть готовым. Главное, в моем случае, успеть ощутить напрягающий все тело страх. Или здраво предположенные последствия. Ведь страху во мне теперь не оставалось места…

Оскалившись от перевозбуждения, я рванул к отбойнику, оцепляющему края крыши, для прыжка к следующему дому, который я даже не успел толком разглядеть, а его нависающий карниз еле угадывался отсюда, но оттого быстрее шлепали по крыше босые ноги, оттого сильнее раздувалась грудь, предваряя необдуманное, безбашенно предпринятое решение…

Будто сам дом со страшной силой наддал вдогонку оторвавшимся от него ступням. Я отлетел от него, будто от взрыва. Взлет был до того неожиданно резким, что меня даже занесло немного вкривь. Выгнувшись в спине, я извернулся через голову, раскинув руки и вытянув тело, как эквилибрист. Полет выровнялся.

Навстречу приближалась очередная крыша высотки, траектория моего полета предположительно завершалась где-то в сердцевине ее периметра. Даже чуть дальше. Я преодолел это немыслимое для обывателя расстояние с ощутимым запасом, пренебрегнув добрым десятком метров посадочной зоны, уже оставшейся позади – а ведь я все еще был в воздухе и падал на бреющем полете…

И тут в мою голову ударило совсем уж безумное решение – пролететь над этим домом, избегая к нему даже прикасаться и как-либо использовать его в качестве опоры для следующего прыжка.

Я воззвал под себя перину сопротивляющейся атмосферы, что мягко обтекла, объяв мои распростертые руки, в пятки же врезалось мощное, сконцентрированное давление газа. Угол бреющего падения обострился, в паре метров от меня вжикнул отбойник исчезнувшего из виду дома. Вытянув руки по швам, я полетел, как ястреб, заметивший ускользающую от него в листву полевку.

Чуть увеличив нагнетающую силу ветра, упирающегося мне в грудь, я замедлил падение, сейчас уже это больше походило на свободное планирование. Рядом пронеслась стая надрывисто визжащих стрижей.

Небо темнело, и я в нем походил на огромную тень экзотической, неведомой доселе птицы. Я походил на выходца из тьмы веков, огромного птеродактиля, пережившего все катастрофы мезозойской эры, который теперь остервенело рыщет над землей, зорко высматривая себе мягкотелую добычу.

Пролетев мимо двух зданий, я покинул свой район. Высота, тем временем, постепенно снижалась, я уже несся на уровне восьмого этажа. Моя растворяющаяся в вечерней зарнице тень молниеносно проползла по крышам аттракционов и песочницам детской площадки, скользнула по гаражам и раздробилась на обрывистое, изломанное черное пятно, что каракатицей пронеслось по листве и кронам приземистых деревьев, наводнявших собой городской сквер.