Андрей Но - Субъект. Часть первая [publisher: 1С-Паблишинг]

– Да иди ты, – тут же смущенно воскликнула она, нелепо ткнув кулачком в мое плечо.

– Не надо стесняться своих мыслей, – наставительно отозвался я и хитро подмигнул, как если бы и в самом деле увидел все сцены, промелькнувшие в ее голове. Но смотреть их уже не было никакого смысла, все отразилось на ее лице и на руках, что безотчетно скрестились на груди. Будучи уверенной, что мне довелось увидеть всю подноготную ее сознания, она инстинктивно пыталась отрицать увиденное мною, чуть ли не фыркать навстречу моему вопросительному взгляду. А мне лишь только и оставалось, что анализировать все эти ужимки, индуцируя из них то, что она пыталась скрыть. Точнее, предполагать, хоть и с ощутимой точностью.

– Все с тобой понятно, – загадочно протянул я, подлив масла в огонь, чем донельзя усилил всё её разоблачающее сопротивление.

– Так, хватит, – пытаясь сделать голос твердым, отрезала она, – а то навоображаешь себе там чего лишнего. Я просто подумала о прошлом… И об ошибках, которые не стоит повторять.

– Подробностей я никаких не видел, – успокоил её я. Про то, что я вообще толком ничего не видел, знать ей было совсем необязательно.

– Марта, – внезапно выдохнула она.

Сам звук этого имени, сама распространяющаяся от него звуковая волна напомнила скоропостижно расправившийся бутон дикой, полярной, что значит весьма редкой и, вполне вероятно, вовсе не существующей розы. Но воспринял я этот маленький взрыв акустического [25] Акустика – физ . Раздел физики, изучающий звук. благоухания с восторгом – оно, это имя, ей соответствовало. Весь ее противоречивый облик, неприступность и не позволяющая остаться безучастным красота, все это сбивчивое словоблудие одурманенного мозга, тщетно пытающегося объять неохватный сонм возвышенных ассоциаций одним емким словом, как оказалось, способно было уместиться в изящнейшую из всех формулировок – Марта.

Я легонько приобнял ее напоследок – не по-хозяйски сграбастав, но и не с приторным галантством, как это было заведено в отношениях кастрированно-делового формата – и, пообещав написать уже сегодня вечером, направился к ближайшей станции метро.

Я совершенно не хотел спать. Хоть город и погрузился в кромешный мрак, безуспешно расталкиваемый лампами и уличными фонарями, яркость обозреваемого мною ландшафта теней от энергии оставалась неизменной. Я стоял возле окна, а мой взгляд был пуст, расфокусирован в связи со своей абсолютной ненадобностью. Под моими ногами разверзнулся целый мир, хоть и скупящийся на краски, но бесперебойно снабжающий всем, что хоть как-то могло меня касаться.

Я предвосхищал срок годности и причину его истечения любой постройки, лишь мельком оглядев плотность и сплоченность всех ее строительных структур.

Мне было ведомо любое уплотнение в равномерном слое материала, будь то пласт земли, напичканный ржавеющим металлом и костями мелких зверушек, или же мышечная, соединительная и жировая ткань живого организма, кои сгруппировались прямо подо мной, ютясь в нагроможденных друг на друга бетонных коробках.

От моего внимания не была способна ускользнуть ни одна электрическая сеть, в которой струилось демаскирующее её напряжение.

Пожалуй, мне было под силу даже предсказание направлений ветра, так как разница давлений точно так же была отчетливо заметна, преданная своими же, образующими ее контрастами на фоне соседних термальных слоев.

Не было теперь ни одного злонамеренно направленного на меня воздействия или же бесстрастно сулящего мне неприятность случая, о котором я не был бы заранее уведомлен. Я чувствовал грядущие перемены… Некое великое предназначение, пусть и не верил доселе ни в какую судьбу… Я мог то, о чем не смеет думать каждый…

Мой взгляд переметнулся на смартфон гораздо раньше, чем он выдал неожиданную, на его взгляд, трель. Хищно улыбнувшись, я подошел, чтобы прочесть. А вот и вторая выявленная слабость (после вакуумного стеклопакета, что единственным был для меня здесь непрозрачным). Слишком тихо и незначительно контрастировал налет материи, лежащий в основе чернил, засохших на бумаге. Текст на страницах книг, расположившихся в моем шкафу на полке, равно как и рисунок на абстрактной картине, подаренной нейрохирургом, что теперь висела на стене, я не различал. Что уж было говорить о тексте, отражающемся в электронном виде…

На дисплее высвечивалось сообщение. Марта согласилась поужинать со мной уже на этих выходных. Слишком гладко. Слишком… Так не бывает. Моя воодушевленная улыбка таяла… Неожиданный подвох был где-то совсем не за горами…

Я его не ощущал, но ожидал, опираясь на жизненный опыт. На баланс. Но в этот раз, даже если и суждено было произойти какому-либо несчастью, его сгорбленную, крадущуюся ко мне со спины фигуру я теперь увижу еще издалека.

И его фигуру я увидел уже на следующий день, и для этого даже не понадобилась моя сверхспособность. Дело в том, что у меня почти не осталось денег. Те несколько тысяч, выплаченные толстяком в качестве моральной компенсации исчезли в железных рылах магазинных касс в два счета. Еще конечно должна была прийти через пару недель небольшая сумма от родителей, которую они молча отправляли ежемесячно, но до той поры еще надо было хоть как-то дотянуть. Да и то, те пойдут на аренду комнатушки.

Деньги вообще были моей извечной проблемой. Возможно, из-за того, как я их воспринимал. А именно, как средство для получения желаемого. А так как за исключением арендной платы и еды, желаемого у меня, как такого, не было, я не видел ни одной подстегивающей причины растрачивать себя попусту, занимаясь чем-то отупляющим и безынтересным, только ради получения этих бумажек. Мне была противна мысль, что вне правил общества, эти бумажки не значат ровно ничего. Да и сами правила, с этими девальвациями, дефолтами и кризисами уже не позволяли быть уверенным в чем-либо. Я не хотел тратить на них время больше, чем того требовала жизнь. А моя жизнь была весьма неприхотлива. Но порой и этого было недостаточно.

В холодильнике из моих продуктов оставалась лишь дюжина яиц, да полкоробки безвкусной овсянки. У кота запасов было и то больше. Но на этом скудном рационе я держался уже два дня, притом успешно. Тело держало тонус и было полно сил. Мышцы оставались сытыми, налитыми, а лицо – подтянутым и свежим. И это даже несмотря на то, что я уже две недели как подзабросил свои домашние силовые тренировки.

Очевидно, тут дело не ограничивалось одним лишь всевидящим оком, тем более что меня теперь почти никогда не клонило в сон, чем я с радостью пользовался, безустанно изучая мир вокруг себя в новых красках и подробностях. Если поначалу я созидал масштаб, как бы охватывая всю панораму вокруг в целом, то сейчас мне больше нравилось бесконечно, фрактально углубляться в мельчайшие детали, в ту же пыль на подоконнике, к примеру. С тех пор, как почувствовал изнутри то, что она из себя представляет и в особенности то , что в ней копошилось, я отныне брезговал даже просто лежать на своей кровати, не то что спать.