Андрей Но - Субъект. Часть первая [publisher: 1С-Паблишинг]

Я считаю, перед нами заслуга наших кропотливых побуждений, услышанных Вселенной, – торжественно вскричал он, – награда, которой мы обязаны гениальной эволюции…

– Случаю, – перебил его голос, раздавшийся из-за дверей. Все обернулись. Присмотрелся и я. Удивлению моему не было предела.

– Обязаны мы случаю, как и сама эволюция, что действует вслепую и наугад, – спокойно возразила мой преподаватель по нейрофизиологии.

– Давайте мы не будем забывать, что поспособствовало развитию экстрасенсорных привилегий нашего исследуемого, – напомнила она, неторопливо приближаясь к круглому столу. – Разве он что-то утверждал про странные видения, посещавшие его в детстве? Или, быть может, в его родословной присутствовали ведьмы? Давайте-ка не будем восхвалять отсутствующий здесь замысел. И переведем все свое внимание на последствия, жертвой и любимчиком которых он поневоле стал, – закончила она, замерев возле нас с философом.

– Вы? – не веря своим глазам, спросил я, – так вы…

– Как и вы, – с ухмылкой перевела на меня свой разноцветный взгляд лектор, – живем, как это говорится, двойной жизнью…

Она обернулась ко всем остальным.

– Чего мы ждем? Подготавливайте томограф.

– Не все еще пришли, – проворчал какой-то пожилой профессор с белоснежными бровями, демонстративно глянув на свои наручные часы.

– А так уж ли мы нуждаемся в их присутствии? – удивилась лектор. Слегка надменная, возвышающаяся над всеми чуть ли не на голову. Ее облик прямо-таки бросал вызов всем присутствующим. – Стало быть, не так уж они и компетентны в решении предстоящих вопросов, раз до сих пор еще не здесь.

– Это неприлично! – тут же разбушевался один из ученых, что демонстрировал мне адаптаторы в прошлый раз. – В свете профессиональной этики, это неуважительно по отношению к коллегам – не брать их в расчет!

– Неуважительно растрачивать ограниченный ресурс – время. В свете всех существующих и неизменных правил, что не подвластны нашему влиянию, есть вершина иррациональной дерзновенности не брать в расчет драгоценное течение времени вперед, – уверенно парировала она, внезапно во все глаза уставившись на вымотанную Марту. Та поймала на себе ее откровенный взгляд и как бы невзначай скользнула за спины двух израильских математиков. Странно покосившись на стоящего рядом со мной нейрохирурга, она продолжила:

– …а этику, созданную нами, мы можем изменять буквально на ходу. Если они настолько зависимы от обстоятельств, что не способны заявиться вовремя, то почему мы должны быть образцом сопротивления делам, не терпящих отлагательств?

Некоторые из исследователей продолжали противиться, но большинство уже повскакивало со своих мест, явно обрадованные возможностью немедленно приступить к экспериментам. Это напоминало ушлых гостей, что, придя на торжество, с нетерпением ожидали завершения бессмысленных тостов, чтобы перейти, наконец уже, к роскошной трапезе. Томограф приветствующе загудел, и я, не дожидаясь приглашений, с готовностью разместился на выдвижном ложе.

– Нарост прилегает к ней только с право-нижней стороны. А почему не слева? – бормотала себе под нос лектор, внимательно разглядывая снимки. Тем временем другой ученый вслух констатировал результат:

– У него подавлена рецепция, воспринимающая тепло и осмотическое давление. Также внешняя хеморецепция угнетена, нюх и чувство вкуса ослабли. Но, тем не менее, деятельность мозга по-прежнему на высоте, будто все эти угасшие чувства скомпенсированы работой других. Прошлые показатели активности остались неизменны. Предельно перенапряжена теменная доля. Активно вовлечен в процесс гипоталамус. И точно так же отдел возле прецентральной извилины все еще испускает множественные потенциалы действия…

– Так с карусели, ты говоришь, упал, – внезапно обратилась ко мне мой учитель, – крутилась она против часовой стрелки, не так ли?

– Хм, секундочку, – задумался я, погружаясь в воспоминания, – да, верно! Думаете, это как-то связано?

– Почему бы и нет? В поиске ответа все мысли хороши. Даже самые абсурдные. Ведь по результатам МРТ цитоархитектоника [26] Цитоархитектоника – спец. Строение клеточных структур головного мозга. этого нароста отличается от его соседних отделов. Более того, подобного строения на клеточном уровне еще не встречалось мне ранее. Фактически, это образование можно считать пятьдесят третьим полем Бродмана, – торжественно закончила она, но, наткнувшись на мой недоуменный взгляд, добавила, – на данный момент науке известны только пятьдесят два. А значит, разумеется, оно не могло самостоятельно сформироваться.

– Так как оно у меня могло возникнуть? – спросил я, с каждым новым вопросом чувствуя себя все более глупым. Как ни крути, это мой учитель и сейчас происходит непроизвольная оценка моих знаний.

– Тебе известен принцип действия центрифуги, – уверенно начала она, – центробежная сила распределяет жидкости, частицы, да что угодно в порядке нарастания величины их удельного веса. Крутился ты против часовой, а значит, более тяжелые компоненты мозговой ткани сместились вправо. Увы, нам пока неизвестно, что именно поменялось в ее структуре. Но, закрепив эффект ударом головой о землю, ты наверняка поневоле создал принципиально новую нервную ткань, с уникальной конфигурацией нейронов, которая никогда не возникла бы естественным путем.

– Значит, случай произошел со мной и в самом деле необычный. Прям как-то даже и не верится, – нахмурился я, – это больше похоже на притянутое за уши оправдание со стороны случая, что захотел меня всем этим наделить. А не на проявление ничтожной доли вероятности…

– Оправдание со стороны случая? – лектор втянула губу, будто пробуя эту формулировку на вкус, – гм… оправдание… Хах, – на ее лицо наползала задумчивая отрешенность, – а ведь… гм… ну да, ну да…

– Эй, привет, – окликнул меня тот самый рыжий парень-ассистент, что в прошлый раз сидел рядом в столовой, – прошу прощения за опоздание, – виновато улыбнулся он навстречу очнувшемуся взгляду лектора, – я изучал образец твоей еды, что ты оставил.

– Ну-ка, – заинтригованно откликнулся я.

Он осторожно извлек из своего халата предметное стекло со сплющенной на ней каплей некогда пропавшей еды и положил его передо мной на стол.

– В ней не осталось ничего, что можно было бы назвать пищевой ценностью, – покачал он головой, – это просто балласт. Галимый балласт, настолько пустой, что в ином контексте его можно было бы назвать рафинированным балластом. И подобное обстоятельство, с научной точки зрения, вызывает некоторый курьез, ведь естественным путем такого радикального соотношения ценных и бесполезных компонентов не добиться.