Стас Устенко - Демонстрация силы [litres]

Съехав с шоссе за Рязанью, мы еще с полчаса тряслись по колеям грунтовой дороги. «Москвич» достойно выдержал это испытание, но при подъезде к деревне я почувствовал неладное. Беспокоиться действительно стоило – дача сильно покосилась. Как оказалось, Нина не была тут уже пару лет, старый дом без присмотра осел, деревянные венцы прогнили. Самое неприятное ожидало внутри: в гостиной провалился пол. Вдыхая холодную сырость непротопленной дачи, хотелось лишь одного – вернуться в столицу. Увы, тетя Нина была настроена решительно.

Быстро разожгла печь, благо хоть с этим проблем не возникло, тяга была хорошей. Сбегала через дом к соседям, привела двух мужиков. Те задумчиво оценили масштаб бедствия, цокая языками. Судили, рядили, в конце концов сообщили, что денька через три смогут приступить к ремонту. На том и порешили. Уходя, они уложили в гостиной несколько досок, чтобы мы могли безопасно ее пересекать, проходя в спальню с двумя кроватями. Печь примыкала к спальне, так что холодно не было. Но больше всего меня поразило отсутствие элементарных удобств. С туалетом во дворе, сделанным по принципу выгребной ямы, я уже был знаком. Однако в деревне Вязово не было и водоснабжения, за питьевой водой приходилось бегать к роднику. Для стирки, умывания и мытья посуды таскали воду из ближайшей речки.

Через три дня ремонт, конечно, не начался, но по прошествии недели работа закипела. Наш дом подняли на домкратах, начали частично менять фундамент. Трудилось аж восемь человек, обещали управиться дней за десять. Тут случилась новая напасть – комары и мошки. Их были целые полчища, на улицу без защитной мази лучше было не выходить. Да и в дом насекомых набивалось изрядно, так что спать приходилось в марлевых накидках. Кое-как приспособившись и к этому – я, честно говоря, ощущал себя эдаким Робинзоном Крузо – и наскоро починив избу, мы встретили очередной удар судьбы. Отключение электричества.

Тетя Нина взяла с собой немало продовольствия, весь багажник «Москвича» был забит замороженными курами, говядиной, рыбой и прочими припасами. До ближайшего магазина было километров десять, он располагался в центральной усадьбе, а наш дом ютился на окраине Вязово, самого отдаленного хутора колхоза «Красная заря». Да и на центральной усадьбе достать что-либо, кроме подсолнечного масла, хлеба и макаронных изделий, было мало реально. Вероятнее всего, почти все лето тетя рассчитывала провести на щедрых московских припасах, в расчете на деревенское молоко, масло, хлеб и картошку. Увы, страшная гроза с порывами шквалистого ветра внесла свои коррективы. Сломанные ураганом липы повалили несколько электрических столбов, наша часть хутора оказалась обесточенной. Электриков ждали неделю. Без электрического освещения прожить еще было можно. В ход пошли керосиновые лампы. Хуже было без холодильника. А хранить мясо и рыбу в погребе тетя Нина не решалась. Семь дней мы пировали, уничтожая самые деликатесные продукты из столичных запасов. После пришлось довольствоваться картошкой, макаронами и консервами.

Следующая неделя прошла относительно спокойно, я приноровился ловить рыбу с деревенскими ребятами, используя корзинки или ставя на ночь донки. Затем начались дожди. Они лили, не прекращаясь, днем и ночью. Дороги превратились в сплошное месиво, с трудом помогали даже резиновые сапоги – да и в них можно было нормально ходить только по траве. Наша окраина располагалась в низине, по берегам неширокой реки. От дождей она раздулась, вышла из берегов, превратив хутор в сплошное болото. Название «Вязово» как никогда подходило к нему в то злополучное лето. Хорошо, что тетя Нина успела съездить в Рязань, как следует закупиться консервами, иначе не знаю, что бы мы делали. Все проселочные дороги превратились в болото, невдалеке завяз даже колхозный трактор. Он покоился в грязи словно памятник и навевал самые невеселые мысли.

Мы сидели дома и читали книжки, телевизор сгорел еще в давешнюю грозу. Починить мы его не успели, но жалеть об этом не приходилось. На девятый день затяжных дождей трансформаторная будка напротив озарилась белыми всполохами. Свет снова погас на всей улице. На десятый день непрерывных осадков паводком унесло деревянный мост, который был единственным нашим средством сообщения с миром. Хутор оказался полностью отрезан от цивилизации. Мы потеряли даже свой автомобильчик. Он никуда не делся, торчал из воды на лужайке напротив, через реку, но добраться до него не существовало никакой возможности. Да и толку от «Москвича» в такой грязи не было бы ни малейшего.

Три дня мы просуществовали на оставшихся консервах и макаронах, потом перешли на картошку. Боже, как я был рад тому, что наша двухконфорочная газовая плитка исправно работала, можно было выпить горячего чаю или поесть блинов – они у тети Нины получались особенно вкусными.

– Так долго продолжаться это не может, – твердила тетя Нина. – Дождь вот-вот кончится… Спи. Вот увидишь, утром встанем – и увидим солнце.

Солнца наутро мы не увидели. Напротив, мрачные тучи нависали все ниже и ниже, словно касаясь земли. Небо приобрело свинцовый оттенок. Днем к нам зашла соседка Елена Ивановна. Она была обута в высокие рыбацкие сапоги и плащ-дождевик.

– Что слышно? – с порога спросила она. – Когда эта напасть кончится?

– Да вы проходите, – обрадовалась гостье тетя Нина. – Чаю попьем, у нас еще печенье есть!

– Благодарствуйте, но я попробую дальше пройти… У нас телевизор вообще не показывает, что говорят-то по новостям, узнать бы…

– У нас тоже сломался.

– Странно, ну пойду у Борьки узнаю, может, у них пашет.

Елена Ивановна удалилась. Тут я обратил внимание, что на крыльце, где мы стояли, стало очень холодно. Ветер изменил направление и из резкого, но теплого, каким был раньше, стал ледяным, пронизывающим до костей. Тетя Нина набрала в сарае дров побольше, мы затопили печь.

Наутро стало ясно, что в погоде произошли серьезные изменения. На ночь печь топить мы не стали и проснулись от холода. В доме было от силы пятнадцать градусов тепла. За окном стояла непривычная тишина. Неужели дождь кончился? Мы оделись, вышли на крыльцо. Открывшееся оказалось воистину сюрреалистичным: заснеженные ветки деревьев, иней на траве, обледеневшие дорожки. На улице было примерно минус пять, реку еще сковать не успело, а вот остальная природа оказалась тронутой ледяным дыханием.

Мне стало страшно.

– Что это? – спросил я у тети.

– Ничего, ничего, так бывает, – пробормотала она.

Но даже в свои восемь лет я понимал, что мороза в начале июля быть не может. Мы же не в Норильске…

– Зато теперь можно соседей обойти, узнать, что к чему.

– Я один не останусь.