Стас Устенко - Демонстрация силы [litres]

– Пошли в дом, наденем все, что есть, и начнем обход.

Нарядившись, словно французы в 1812 году при бегстве от русской армии, мы пошли по деревне. Ступали очень осторожно, держались друг за друга, обледеневшие проселочные тропы оказались весьма скользкими. К сожалению, обход по деревенским домам ничего не дал. Жители были явно напуганы, припасов у многих почти не осталось, телевизоры и радио ни у кого не работали. Ходили слухи, что мы находимся в эпицентре некоего военного эксперимента.

Поняв, что каши с местными не сваришь, тетя Нина решила действовать. За пять рублей купила у Елены Ивановны две старые телогрейки и валенки с калошами. Теперь мы были одеты относительно по погоде. Потом тетя наполнила два термоса горячим какао, приготовила еще стопку блинов и завернула ее в целлофан. Взяла документы и деньги.

– Все. Делать нам здесь больше нечего. Поступим так. Выходим на грунтовку. Идем по ее обочине, надо будет пройти километров десять, на это уйдет минимум три часа. Далее мы окажемся на асфальтированной трассе, там я поймаю попутку до Рязани. До Москвы доберемся на электричке, главное, в город попасть.

– А если на шоссе никого?

– Вряд ли. Но даже если и так, от него до центральной усадьбы рукой подать. Там почта, телефон и вообще цивилизация. Узнаем, что к чему. Усадьба большая, жителей много. Выберемся.

Собрав пожитки, мы пошли через поле к грунтовой дороге. Стало чуть теплее, грязь под калошами уже не хрустела, а стала отчетливо причмокивать.

– Хороший знак, – приободрилась Нина.

– А как же наша машина? – спросил я.

– Кончится все это, сгоняю, заберу. Сейчас главное – самим выбраться.

Мы довольно быстро вышли на замерзшую грунтовую двухколейку. По обе стороны от нее стеною стояла кукуруза. Дул слабый ветер.

– А тут в зарослях никого нет?

– Кого же?! – удивилась тетя Нина. – Чудовищ? Не смеши, ты большой уже.

– Ну снега летом тоже вроде не было еще…

– Прорвемся, не бойся.

Мы пошли мимо шелестящих зарослей, я заметил компас в руке у Нины.

– Говорю же, все под контролем, – пробормотала она, улыбаясь краешками губ.

Через пару часов ходьбы Нина усадила меня к себе на плечи и подняла над кукурузой. Я отрапортовал, что вижу слева водонапорную башню. Это был хороший знак, значит, большая часть пути уже пройдена. Так и было, вскоре мы уперлись в асфальтированную трассу, потратив даже меньше времени на путешествие, чем планировали.

Вопреки ожиданиям, машины на шоссе были. Кроме того, стало гораздо теплее, пришлось скинуть ватники. Водитель остановленного автомобиля согласился подбросить нас до города.

– Ужас, что творится! – сказал шофер, молодой крепкий парень. – Говорят, локальное понижение температуры после затяжных дождей по всей области.

– Да что вы? А у нас телевизор вырубился, мы ничего не знаем, – оживилась Нина.

– В Москве все в норме, там народ купается даже, а у нас такая напасть. Катаклизм, как говорят. В одном колхозе плюс двадцать, в другом минус десять. Во дела…

– А почему радио ни у кого не работало, не говорят?

– Да как-то глухо… Вроде как вместе с понижением температуры и магнитное поле меняется. Фиг его знает, я не специалист…

От езды в старенькой «Волге» тетя Нина задремала, мне же спать совсем не хотелось. Дело в том, что я не все рассказал тете: сидя на ее плечах и оглядывая окрестности в поисках водонапорной башни, я увидел кое-что еще. Справа от проселочной дороги замерзшие кукурузные стебли не были бело-зелеными. Они стали иссиня-черными, жесткими, словно сделанными из гипса, и потрескавшимися. А на горизонте, в тумане, двигались какие-то неясные гигантские фигуры.

Больше в Вязово мы не вернулись. Свой «Москвич» тетя попросила пригнать соседа по даче, уведомив его телеграммой. Заплатила за процедуру аж двадцать пять рублей, а потом еще чинила заведенный бандитским способом автомобиль.

Передо мной вздымалась абсолютно черная стена. Она окружала меня со всех сторон. Я словно застрял в колодце из черного базальта. Когда я постепенно освоился, мне стало ясно, что и в этом мире можно двигаться. По крайней мере, мне так казалось. Я словно плыл в вязкой жидкости, мне удавалось сместиться влево и вправо – стены постепенно отступали. Перемещение ощущалось в вестибулярном аппарате, но ничего не происходило. В этом «нечто» не было ни звука, ни света, ни запаха. Приловчившись грести вправо, я начал различать вдали какую-то белую точку. Вскоре стала видна поверхность – я будто плыл в мазуте. Подобравшись ближе, понял, что она похожа на многолучевую звездочку, висящую в этом киселе. Еще чуть-чуть, еще. Вот звездочка висит передо мной. Она совсем маленькая, сантиметр, не больше, но светит довольно ярко. Ее белое, мягкое сияние не режет глаз, напротив, ее хочется разглядывать еще и еще, наслаждаясь светом. Я приблизился еще, протянул руку. Тут звездочка пришла в движение, ее словно притянуло ко мне.

Через все черное море прошла белая трещина, затем она разделилась на несколько ответвлений, словно молния. Слева от раскола я увидел высокую фигуру, метра три с половиной, не меньше. Скрытая в полутьме, она медленно брела по поверхности, согнувшись и загребая черную жижу руками. Справа, напротив, возник небольшой, почти круглый субъект. Он скользил по поверхности этого озера совсем иначе – постоянно двигаясь. Словно суетился, дергался, оборачивался. Я не мог рассмотреть лиц этих… Кто они были? Как только гиганты встретились у «раскола» озера, трещина начала резко углубляться, ее свет, нестерпимый и обжигающий, начал терзать взор, затем проник во все мое тело. Ужас! Он накрыл меня с головой, не осталось и миллиметра кожи, который бы не ощутил его. Так страшно мне еще не было никогда. Затем свет заставил черный мазут отступить, и вся картинка передо мной стала белой.

Я резко сел на кровати. Зал был довольно велик, на высоких стеллажах были расставлены странные приборы. Это было какое-то подобие огромной больничной палаты, предназначенной всего для одного пациента. К моему новому телу были прикреплены пучки клемм и проводов. Рядом стояли капельницы, правда, пустые. Монитор на тумбочке исправно измерял десятки параметров и чертил кривую пульса. Отсоединив клеммы, вынув иглы, я попробовал встать – ноги дрожали, но тело исправно сохраняло равновесие. Сил тоже хватало. Я еще раз осмотрел руки и ноги, вроде все в порядке, вот только одежды никакой нет. На выходе стоял шкаф с комбинезонами, отлично, уже кое-что. Зеркало бы, на лицо посмотреть. А то вдруг в другое тело запихнули, не в мое. И обувь бы найти.

В коридоре не было ни души. Я наконец-то добрался до тамбура с лифтами, понажимал на кнопки – ни малейшего эффекта. К счастью, рядом был запасной выход, я начал подниматься по лестнице. Обитель располагалась глубоко в подвале, пришлось пройти целых пять этажей, прежде чем открылся выход в лобби здания. Там была расположена еще одна группа лифтов, приемная зона и большая доска ресепшена. Я бы с радостью поискал здесь и ботинки, но желание вдохнуть свежего воздуха перевесило, я решил сначала выглянуть из здания. Это все еще был подземный Окленд, только очнулся я в новом «спиральном» строении. Поодаль возвышался полуразрушенный «цветок», на улицах не было ни души. Автомобили тоже не двигались. Повеяло холодком. Напротив был расположен торговый квартал, кафешки, ресторанчики, среди них была и вывеска магазина обуви. Отлично, мне туда и надо. Может, в кредит дадут… Потом вернусь на ресепшен, попробую узнать, где Блейд.