Макс Коллинз - Мумия. Возвращение

– Ты должен скорей уйти отсюда, любовь моя, – заволновалась Анк-су-намун, обращаясь к Имхотепу. – Ты должен спасти себя.

Она видела, как жрецы Имхотепа насильно увели его в укромное место. Женщина осталась одна подле тела убитого фараона Сети.

– Только ты сможешь воскресить меня! – обратилась Анк-су-намун к твоему возлюбленному. В следующий миг двери с шумом распахнулись, и она увидела, как к ней мчатся медджаи – царские охранники, размахивая на бегу мечами и копьями.

Анк-су-намун прошипели какие-то проклятья в сторону медджаев и пронзила себе сердце длинным кинжалом Сети.

Громкий крик боли и отчаяния разнесся под белыми сводами храма Карнака.

Мила открыла глаза, и некоторое время они оставались пустыми, как у мертвеца. Она стояла, застыв на месте, а Имхотеп, держа в руках тяжелую обсидиановую «Книгу Мертвых», читал нараспев запрещенный текст.

И снова возник туман над маленьким сверкающим бассейном, и нечто черное, очертаниями напоминающее силуэт человека, поднялось из-под его поверхности. Внезапно оно начало изменяться, принимая форму женского тела. Непонятная сущность, казавшаяся зеркальным отражением молодой женщины, оторвалась от черной глади и поплыла по воздуху в сторону Милы, пока не приблизилась к ней вплотную.

Затем дух, больше всего похожий на комок густой слизи, коснулся женщины, облепляя ее со всех сторон вязкой массой, и она заблестела, словно обсидиановая статуя. В следующее мгновение слизь каким-то непостижимым образом всосалась в тело Милы, став единым целым с молодой женщиной.

Мила быстро заморгала, и ее глаза ожили.

Она посмотрела на Имхотепа и нежно улыбнулась ему.

Живая мумия ответила ей полным любви взглядом и тихо, почти с благоговением, произнесла:

– Анк-су-намун.

– Имхотеп, – с таким же обожанием отозвалась Мила.

– Наша любовь выдержала испытание временем, перед которым не устояли даже храмы наших богов, – продолжал верховный жрец, обводя руины широким жестом.

– И она будет длиться вечно, – добавила Мила, – гораздо дольше, чем живут эти жалкие люди, которые вздумали препятствовать нам.

Они обнялись и страстно поцеловались. Это был одновременно и поцелуй богов, и поцелуй земных созданий. Плоть Имхотепа более не разлагалась от соприкосновения с телом живого человека. Сейчас он и сам стал человеком, а Мила полностью изменилась, превратившись в истинную Анк-су-намун.

Под темнеющим сапфировым небом воины в красных тюрбанах вели своих верблюдов в лагерь, раскинувшийся у развалин Карнака. Полукруглые шатры расположились среди руин. Кроме засад и молодого месяца, кривого, словно меч медджая, лагерь освещали костры и факелы. Пламя отражалось от гладкой поверхности известняковых плит, бросая вокруг причудливые оранжевые блики.

Внутри храма находился единственный пленник – восьмилетний мальчик. Он нервно ходил по кругу – из-за цепи, которой был прикован к железному колу, глубоко вбитому в песчаный пол. Другого занятия он пока найти себе не мог.

Чьи-то шаги и шорох одежд привлекли внимание Алекса, и он обернулся. Сохраняя на лице мрачное выражение, к нему приближался Лок-нах. В одной руке суровый страж нес оловянную пиалу, в которой плескалась вода.

– Поосторожней, приятель! – воскликнул Алекс. – Проливаешь.

Лок-нах с сердитым видом протянул пиалу мальчику.

– Скоро вот так же я пролью твою кровь, – злобно огрызнулся араб. – Время уже близится.

– Как это, даже безо льда? – притворно удивился мальчик, заглянув в пиалу.

Лок-нах шагнул вперед, выставив руки перед собой так, словно собирался немедленно удавить Алекса.

– С каким же удовольствием я буду убивать тебя! – хрипло прошептал Лок-нах. 

Алекс поднял вверх левую руку, потрясая ею так, чтобы зазвенел золотой браслет, и араб был вынужден отступить на шаг назад.

– Возможно, когда-нибудь тебе представится такой случай, – произнес мальчик, – но только не сейчас, Лок – как тебя там? Нах, что ли? Так вот, пока что будь со мной повежливей.

Лок-нах от возмущения широко раскрыл глаза. Ноздри его затрепетали, а губы затряслись. С тех пор, как ребенок сбежал от него в поезде, Лок-нах уже неоднократно испытал на своей шкуре, что значит гнев Имхотепа.

– Да, кстати, – самым невинным тоном продолжал Алекс, – по-моему, уже пора рассказать твоему боссу о том, что ты опять пытался меня ударить.

Из горла араба вырвался то ли жалобный стон, то ли злобный рык, после чего несчастный Лок-нах, круто повернувшись, пулей вылетел из храма. Полы его плаща развевались, как черные крылья.

Алекс улыбнулся. С какой стати бояться какого-то там араба, если ты сам таскаешь на руке собственный смертельный приговор, который будет приведен в исполнение через пять дней? Алекс с грустью прошел еще один круг, после чего огляделся: не подсматривает ли за ним еще кто-нибудь? Он ведь специально разозлил Лок-наха, чтобы на некоторое время остаться в полном одиночестве.

Мальчик опустился на колени и, выпив из пиалы всего пару глотков, вылил остальную воду на песок. Усевшись по-турецки и скрестив ноги, Алекс сейчас напоминал любого из своих сверстников, играющих на морском берегу с податливой массой мокрого песка, строя из нее башни и замки.

Но Алекс не был простым шалопаем, развлекающимся на пляже. И строил он вовсе не домик из песка. 

Огромный сияющий золотой диск солнца, словно издеваясь, заливал все вокруг обжигающими лучами. Наступившая жара казалась древним проклятием пустыни. Рик О’Коннелл с ружьем в руках и Ардет-бей с полюбившимся ему «Томпсоном», ловко ползли по развалинам Карнака. Неутомимое солнце делало тени от руин непроницаемыми до черноты. Авантюрист и воин осторожно перемещались среди останков былого величия. Верблюжий помет, холодные угли костров и следы от кольев говорили о том, что недавно здесь располагался многолюдный лагерь.

– Меньше сотни, но намного больше пятидесяти, – прошептал Ардет-бей.

Отряд, по-видимому, снялся с места и двинулся дальше – если, конечно, вся эта толпа не вернулась обратно к поезду, едва видневшемуся вдали. Сейчас брошенный в песках состав намертво блокировал железную дорогу, которую на стыке веков с таким трудом выстроил лорд Китченер. Маленькая спасательная экспедиция, прибывшая в Каринк на дирижабле, судя по всему, опоздала...

Но О’Коннелл желал окончательно убедиться в этом. Рик бросился к лежащей колонне, не допрыгнул через нее и кивком подал знак предводителю медджаев. Ардет-бей утвердительно склонил голову и побежал к замершему посреди пустыни поезду.

Рик последовал за товарищем. Держа оружие наготове, Ардет-бей ворвался в обитый плюшем салон, и в тот же момент О’Коннелл оказался у распахнутой настежь двери соседнего товарного вагона. Мужчины готовы были открыть огонь, но здесь их уже никто не ждал.