Альтаф Гюльахмедов - Пепел Черных Роз [СИ]

О справедливости откровений он мог теперь судить с полным на то основанием.

Весеннее солнце светило скупо, неохотно даря тепло закоченевшей после холодов земле. Деревья уже покрывала молодая зелень, хотя у их подножий еще лежал грязный снег — последствие неожиданных солнечных дней, после которых вновь ударил мороз. Такие заморозки — бедствие для земледельцев, грозящее потерей урожая и дальнейшим разорением после набегов сборщиков налогов. Вот на них то никакого неурожая не бывало и во все времена этих молодцов хватало, сколько бы ни вешали их бунтари крестьянских армий.

Торкел ехал по кое-как мощёному тракту, ведущему в сторону столицы империи Кайсу, обгоняя неспешно катящиеся телеги и повозки. Его конь, Воркан — огромный чёрный жеребец, призывно заржал, объезжая очередную повозку с запряженными в неё кобылами.

Торкел заполучил скакуна недавно у встреченного в горах каравана купцов — чайлунцев.

Благодарные купцы, видя, как воин и конь благоволят друг другу, решили подарить его рыцарю, тем более что Торкел проводил их к Сиенту — столице их государства, окрестности которого в последнее время изобиловали любителями поживиться за чужой счет. Своего прежнего коня Огонька он сдал подчиненным и с тех пор не расставался с Ворканом.

Торкел сызмальства учен был конной науке и никак не мог понять, почему Орден не использует их в своих походах… только в качестве средства перевозки. Правда Трэз как-то объяснял ему, что Орден стремится к созданию боевой универсальной тактики, а кони слишком уязвимы и требуют к тому же дополнительных забот — фураж там, подковы, сбруя… якобы все это не компенсирует выгод. Глупость конечно, хотя если вдуматься…

Торкел вынул из седельной сумки соленый сухарь и протянул его коню.

— Хороший, Воркан! — похвалил он своего любимца.

Из повозок на него глядели с боязливым уважением и недоверием одновременно — все знали доблесть закованных в железо рыцарей Ордена, но знали также и их тяжелый нрав. Орден не снаряжал купеческих караванов, не ездил открывать новые земли и не рассылал посольств.

Самодостаточные и автономные орденцы шли только в военные походы, за которые им платили нуждавшиеся в их услугах государства. Так что особой любви к ним питать никто и не мог — проигравшая сторона платила кровью, а победившая большими деньгами.

Торкел не обращал на эти взгляды внимания. Он привык к ним — в них не было опасности и значит, они не стоили внимания. Хотя!..

… На одной из повозок бородач в безрукавке сунул руку под мешки и тут же остановился, встретив внимательный взгляд рыцаря. Он медленно вытянул из-под мешка кувшин с каким-то питьем и знаком предложил Торкелу.

Рыцарь отрицательно покачал головой и тронул коня, обгоняя повозку.

— Ффу — у — у, — бородач трясущейся рукой поставил кувшин и утер лицо. — Чуть я того!.. На спине у него, что ли глаза?

— Говорил же я тебе, — проворчал тот, что сидел рядом с ним, такой же заросший волосом до самых глаз, но гораздо старше. — Сиди спокойно, когда эти железки рядом. И спрашивать ведь не станут, и ответа ни перед кем держать не будут. Шлепнут — да и все! Это не легионеры там или стражники — те деньгами, если что возьмут, а эти!..

— Да… — первый снова поднял кувшин и припал к нему. Закончив булькать, он утерся рукой. — Эх, вот бы их всех!!!..

Он не закончил, потому что старший зло и сильно ткнул его в спину кулаком. Мимо повозок, подняв пыль, проскакал десяток угрюмых всадников закутанных в плащи.

— Ты смотри — разъездились! — прошипел он, пряча глаза. — Видать не к добру это!

Всадники промчались мимо Торкела, объехав, его справа, для чего им пришлось выехать на обочину, и их командир взбросил в приветствии руку. Развернувшийся к моменту их появления Торкел ответно приветствовал, но так чтобы во вскинутой руке не видно было метательного ножа. Потом он скосил глаза на пыль, густо осевшую на доспех, и недовольно поморщился.

Торкелу лишь недавно выдали его доспехи, и он ими очень гордился. К слову сказать, в Ордене было лишь пять сотен полноправных доспехов. Так определил Основатель три сотни лет назад. Он заказал тогда броню у Кователей, изготовивших их из особых сплавов, ныне забытых даже ими самими. И, когда воин погибал, или становился слишком стар, его имя наносили на броню, а латы передавали лучшему курсанту. До Торкела его доспехом владели семнадцать Рыцарей, начиная от самого Хорти Одноглазого, правой руки Основателя. И на тусклой вороненой поверхности брони не было даже царапины, несмотря на множество сражений.

Доспехи Рыцарей состояли из кольчуги, вороненых лат, рогатого шлема разделявшегося пополам и в походном положении крепящегося к плечам — хитроумное изделие безвестного мастера, а также хаувберка, наручей и поножей. Такая броня весила немало и требовала выносливости.

Он долго не мог привыкнуть к такому облачению. Его род — Уратэн, что на языке кочевников означало «Рвущиеся вперед», принадлежал к племени Аллунд Татгар — что означало свирепые, и позором для себя считал ношение такой основательной защиты.

Когда-то, ещё на заре времён, именно это племя повелевало на территории от Моря Мерцщ до моря Драгобрич. Но прошло время, и государство их распалось из-за междоусобиц, когда из Седых Топей появилась волна закованных в стальные доспехи воинов неизвестного доселе народа. Противостоять им решились лишь кланы, составлявшие ядро племен Аллунд — и в итоге сохранили свои родовые земли, в отличие от множества ныне забытых народов, на землях которых захватчики основали государства Кофал, Нэрион, Топонер и прочие.

Так вот, для воинов Уратэн считалось проявлением слабости защищать бронёй что-либо кроме груди, головы и рук. Подобное отношение к броне у других племен считалось глупой выходкой и проявлением бравады. Ведь в круговерти боя уже перестаешь замечать кто позади тебя, враг или друг — и потому всегда появлялась опасность получить удар мечом в незащищенную спину.

Но Уратэн не обращали внимания на насмешки. И даже враги признавали, что оказаться в тылу фаланги этого рода очень нелегко. Законом для племени Уратэн было не оставлять врага в тылу. Но… род погиб и, стало быть, для Торкела это правило уже не имело значения…

А Фавнер сказал.

— «Если на поле битвы ты будешь вырываться вперед и заботиться только о том, чтобы вонзиться в ряды противника, ты никогда не окажешься за спиной у других воинов, тобою овладеет ярость, и ты стяжаешь себе великую воинскую славу.