Альтаф Гюльахмедов - Пепел Черных Роз [СИ]

Об этом мы знаем от Древних.

Более того, когда тебя сразят на поле битвы, ты должен следить за тем, чтобы твое тело было обращено лицом к врагу».

Дождь начался неожиданно, словно он вошел в водопад и падал тугими струями, с силой ударяя по металлу доспехов и заставляя пригнуть голову, что было плохо, поскольку надо было смотреть по сторонам. Струйки холодной воды начали затекать под панцирь и, скользя по спине, противно щекотали.

«Не почешется черепаха, — вспомнилось ему. — Придется терпеть».

Его стальная оболочка, идеально выполняя задачу по защите от врагов, сама становилась его врагом. Засвербит где — и приходится мучаться.

Он вообще предложил бы противнику, зная плюсы и минусы своего снаряжения не пытаться наращивать бронебойность стрел и изобретать новые ловушки, а использовать блох. Во время теоретических занятий он так и сказал Фавнеру, чем поставил его в тупик. Никогда он не видел наставника таким растерянным.

— Где же столько блох набрать? — задал Фавнер вопрос, но не Торкелу, а самому себе.

Торкел и сам не ожидал, что его слова окажут такое воздействие. Занятие в тот раз было прервано — Фавнер пошел совещаться с Вождем. После этого десяток Колоброда был направлен в орденское хранилище. Перерыв массу книг, они, наконец, нашли ответ, и с тех пор каждый из рыцарей носил под доспехами шелковую безрукавку, которая по поверьям древних племен спасала от нательных паразитов.

Правда, от щекотания это все равно не спасало.

— Молодец! — похвалил его тогда Фавнер. — Прошляпили мы это дело! И, правда — зачем пытаться пробить доспех, когда можно заставить снять его. На вопрос Наина о том, откуда противник наберет столько блох, Фавнер покачав головой, ответил, что вот с таких вот бестолковых дурней похожих на самого Наина, а потом уже серьезно объяснил, что это то, как раз не проблема. Крыс да кошек всегда полно и только и остается убивать их да забрасывать в ряды противника или в осажденную крепость.

По сразу ставшей скользкой глине потекли ручейки, появились лужи. В лицо ударил резкий порыв влажного ветра, и Торкел непроизвольно слизнул холодные капельки.

В воздухе разливался сладковатый запах гниющей соломы. Неподалеку слева, за колючей массой кустарника виднелось разрушенное деревянное строение с провалившейся, ранее крытой соломой, крышей. Людей поблизости не было, но на шестах сохли чьи-то штаны. Высохли бы, если бы не дождь.

Дорога сузилась из-за подступивших к ней наплывов базальта и теперь вилась среди серых каменных глыб нависавших над путниками. Корявые высохшие сосны хищно вцеплялись своими уже мертвыми змеистыми корнями в склоны и свисали над дорогой.

На самом верху в кустарнике справа вдруг появились трое мужчин с дубинами в руках, оборванные и страшные. На телегах их тоже заметили, и молча стали тащить из-под рогож и тюков, у кого чего было — ножи, арбалеты, шипастые дубины. Торкел остановил коня, но его вмешательства не потребовалось. Откуда-то сзади мужиков утыкали стрелами и через некоторое время на гребне появились давешние гвардейцы, а их капитан вторично встретился взглядом с Торкелом.

Из обоза раздалось несколько радостных возгласов, но и только… оружие попрятали и продолжили путь. Видно такие встречи не были здесь редкостью. На Воркане не было брони, и Торкел решил дальше продолжать путь, не отделяясь от каравана. Кто его знает, не попадутся ли ему разбойники с арбалетами — придется тогда идти до Кайса пешком или еще того хуже в телеге с этими мужиками. Прав все-таки Вождь.

Потом дорога из ложбины вырвалась, наконец, на простор равнины и потянулись тоскливые гнилые комариные болота. В серой дымке скрывавшей топь Торкел различил несколько всадников с приспущенными копьями осторожно пробиравшимися по краю трясины, а у самой дороги четверо пехотинцев сгружали с телеги обвисшие тела каких-то оборванцев, и подтащив к воде и раскачав швыряли в трясину. Командовал ими пожилой сотник с пышными усами. Заметив Торкела, он подбоченился и стал орать с удвоенной силой.

Насколько помнил Торкел карту этих мест, вправо и влево тянулись топи, названные Веселыми, и именно сюда бежали разбойники и преступники из всех граничащих с Империей государств.

И именно здесь произрастал Золотой Лотос, жутко сильный наркотик, происхождением которого мир был обязан некоему Гнорициуту с Юга, который получил его, скрестив ползучую лиану с какой-то кувшинкой. Некто Тяпа — бунтовщик выкрал его из садов Гнорициута и рассадил в Веселых Топях. Впрочем, тогда они были еще Мертвыми Топями.

Торкел и сам имел с собой немного порошка Лотоса на случай обезболивания тяжелых ран и бережно хранил склянку с этим зельем — слишком дорого он стоил и Гнорициут изобретал его очевидно именно с этой лечебной целью. Но, как оказалось, употреблением Лотоса больше увлеклись сибариты из придворной знати, пресытившиеся обычными развлечениями и теперь Топи, ставшие Веселыми, были огромной нелегальной плантацией Лотоса. А имперская пехота и отряды Теней вели охоту на высаживающих их преступников и на само растение. Охоту в прямом смысле, потому что Лотос был с момента своего появления всего один единственный, и мог двигаться, переползая с места на место и рассыпая ростки — недолговечные и жуткие. Именно они после соответствующей обработки становились дурманящим порошком, а сам Лотос пастухи, служившие Ножам, перегоняли с одной трясины на другую… питаться. А питался он по слухам мясом, за которым и ползал.

Торкел раньше недоумевал, как можно не суметь за столько то лет уничтожить рассадник дурмана, но сейчас, увидев воочию необозримые просторы Веселой Топи, убедился, что никакой армии не хватит, чтобы прочесать эти просторы.

— Да и зачем? — подумалось Торкелу. — Вещь, в общем-то, полезная, если с умом обращаться с ней, а кто хочет травиться, тому уничтожение Лотоса не помеха — найдут что-то другое.

Он скормил Воркану еще один сухарь и стал вспоминать, что же там было дальше по карте.

В конце второго дня он, направленный с посланием от Вождя к Императору, в запыленной и грязной броне, въехал, наконец, в городские ворота столицы Империи — Кайсу.

У въезда обоз встретил отряд пехотинцев с длинными пиками и изображением орла на щитах. Торкел взглянул на въездные башни и убедился, что арбалетчики не спят.

Впрочем, процедура проверки обозников поразила его своей незаконченностью и на его взгляд полнейшей нецелесообразностью — оружие под рогожами проверяющие проигнорировали и лишь внимательно заглянули в лица всем проезжающим.