Андрей Царев - Круги на воде

Конь заржал и остановился, и Артемий спешился. Воины у проездной башни уже заметили его, и закрывать ворота не спешили. Можно остаток пути и шагом дойти, дать коню отдохнуть. Вот и городня тут выше, чем в Новогороде, и стрельниц поболе, да и вид у крепости серьезный, больше размерами она, а сам город внутри стен стоит.

— Кто таков, и что так спешишь? — обратился к Артемию старший дружинник, с бородой, в красной накидке, лет за сорок уже. В ножнах на поясе меч висит, а щит у стены стоит, прислонил спокойно. Значит, врага в Артемии не видит.

— Инок Артемий, из Благовещанской обители, — хриплым голосом отвечает монах, на поклон в Фёдоровскую обитель, от отца Симония.

— Иж ты, — усмехнулся стражник, — а с виду на монаха не похож, и в седле справно сидишь. Коня то пошто загнал? Аль в поле ночевать не привычный?

— Смутные времена, что бы в поле ночевать, обитель Благовещанскую сожгли, всех иноков убили, Новогород отбился от Пургаса, да надолго ли? — вытирая пот с лица, выпалил Артемий все новости, — коня бы мне напоить да переночевать надо…

— Это можно, — закивал головой стражник, — только заходи уже, ворота закрывать пора, дальше пусть караул службу несет, наше время вышло.

Конь захрипел, почуяв воду, и Артемий подошел к деревянной бочке у ворот. Аргон жадно начал пить из нее, а сам Артемий напился из ковша, стоявшего рядом. Конь плохую воду пить не станет, с конем вместе пить не зазорно.

Ночь опускалась на городище, и вместе с ней жизнь на улицах замирала. А в окнах домов, напротив, загорались огни. Рядом с воротами шумел кабак. Видимо, гуляние идет полным ходом, сегодня же праздник, День огненного Волха, вот народ и гуляет. Ну а где гулянка, там и комнату снять можно. Только, хотелось бы потише и поспокойнее, ну да как придется. В обитель сейчас на ночь глядя ехать не с руки, монеты есть в кошеле, значит, прямая дорога в корчму лежит сейчас Артемию.

Ведя коня под узцы, монах брёл по пустынной улицы на звуки веселой мелодии. Уличный гусляр старался на славу, пел песню про князя Олега. Город был побольше Новогорода, много богатых домов стояло, и народа в городе всяко должно быть больше. Около корчмы Артемий остановился и осмотрелся по сторонам.

За высоким частоколом стоял большой навес, под которым расположились деревянные столы и лавки. Несколько человек, видно, победнее, пели вместе с гусляром песню, а в жаровне рядом на огне готовилось мясо. Монах почуял, что сейчас умрет с голодухи, и вместе с конем направился во двор.

— Эй, конюшня в той стороне! — крикнул Артемию бородатый детина у жаровни, а потом сделал знак, и из открытой двери выскочил паренек лет двенадцати.

— Дяденько, коня напоим, накормим, проходите в горницу, там тятько встретит вас.

Артемий внешне отличался от мужиков во дворе, в кольчуге и в накидке, с оружием и в добротных кожаных сапогах, он, скорее, походил на дружинника, чем на монаха. И только крест деревянный на груди был слишком большой для дружинника.

В просторной избе стояло десять дубовых столов, и за ними сидело несколько компаний, побогаче тех, что на улице под навесом. Дородная деваха с подносом, на котором стояли деревянные кружки, лихо обхаживала столы и выставлял кружки сидящим людям. Тут были и дружинники, без доспехов, но с оружием, и просто вольные люди, без всякого оружия. Женщин в трактире, кроме разносчицы, не было. Оно и понятно, не пристало молодым девицам по трактирам ходить. Но женский смех на улице Артемий слышал, когда шел до корчмы. Наверное, то незамужние гуляют. У русичей ведь как, не вышла молодуха замуж, все, не нужна никому, вот в загул и пускается. А замужние по домам все сидят да детей растят.

Да и сам Артемий по местным меркам уже старик. Двадцать семь весен это много. И почти десять из них в ханстве провел. Присел на свободную лавку и положил оружие рядом. Из оружия только сабля татарская и лук с колчаном. Не удобно в кольчуге сидеть, да и есть охота, и комната для ночлега нужна.

А хозяин корчмы, мужик годов на десять постарше Артемия, уже приметил его, да не подходит. То ли опасается незнакомца, то ли прикидывает чего. Гулящие в горнице никакого внимания на монаха не обращают. Тут служивых людей полно, вон, на улице голоса слышны, наверное, стража со смены идет гульнуть.

— Приветствую тебя, вольный человек, — неожиданно возник перед Артемием парень в красной рубахе, и жидкой бородкой. Годов восемнадцать, или девятнадцать, не больше, светловолосый и голубоглазый, — что есть-пить желаете, какой монетой расплачиваться будете?

— И есть, и пить желаю, и коня напоить и накормить, и горницу для ночлега, — Артемий подался в свою торбу и достал один кошель. Монета византийская из чистого золота упала на стол. Парень тут же подхватил ее и скрылся за стойкой.

А через минуту подошел сам хозяин, в белой рубахе, опоясанный красным кушаком, с длинной черной бородой.

— Горница готова, сейчас лучшее мясо зажарят, и отменное вино поставят. Только, за такие деньги вам тут неделю жить можно, есть и пить всласть, — поклонился хозяин.

— Так я и не спешу никуда. Я в Федоровскую обитель еду. Если там остановлюсь, сюда захаживать часто буду, — подмигнул Артемий хозяину корчмы, и тот, погладив бороду, расплылся в довольной улыбке.

— Будь по вашему, всегда рады хорошим людям в своём доме.

Девица в ярком наряде поставила Артемию кружку на стол, и он, не дожидаясь мяса, поднес ее к губам. Вкусный медовый напиток приятно растекался по нутру монаха, леча душу изнутри. А что, наверное, сегодня можно, праздник все же.

— Эй, чучело, ты что в железках тут расселся? — неожиданно раздался грубый голос, и рядом с иноком выросла здоровенная фигура в белой рубахе, опоясанная поясом, на котором висел меч.

Наверняка из дружины местного князя воин. Но это что, повод оскорблять незнакомца? Но монаху положено быть кротким.

— С дороги я только, не успел еще кольчугу снять, — спокойно ответил Артемий, поставив кружку на стол.

— Ты что, не знаешь, что это неуважение ко всем нам, в этот день! — выпучив глаза, не унимался дружинник.

Размахнувшись, он опрокинул кружку перед монахом с остатками напитка на пол. Тут уже сам Артемий поднялся, кроткость кроткостью, но такое спускать не следует. Странно, почему все остальные молчат? Почему не пытаются вразумить этого наглеца? Несколько мужиков за соседним столом усиленно делали вид, что ничего не происходит, ударили кружками одна об другую, и выпили. Через стол компания дружинников внимательно следила за перепалкой, но вмешиваться явно не желала. Сам хозяин корчмы отводил глаза в сторону.

Пока Артемий смотрел по сторонам, ища поддержки, рыжеволосый здоровяк размахнулся от плеча и ударил его по голове. Тишина, гул в голове, и волна теплого воздуха. Все вокруг потеряло свои четкие границы, это переход в боевой транс. В следующее мгновение Артемий поднырнул под руку бьющего, и могучий удар прошёл мимо. Поднимаясь на ногах, монах, размахнувшись, отвесил рыжему оплеуху открытой ладонью левой руки.