Александр Шапочкин - Глава клана

Следом за ней, словно крылатый дротик, полетело и само оружие, к навершию которого был приделан специальный штык. Это был не тот древний арбалет, который я вынес из катакомб, а, по сути, расходная, относительно дешёвая машинка с «сюрпризом», привезённая с собой новыми бажовыми.

Блеснуло серебром и бешено крутясь, мой всё ещё сияющий белым цветом снаряд по высокой дуге улетел в сторону. А в следующую долю секунды, которую я потратил на то, чтобы ещё больше разорвать дистанцию, лезвия клинков взмахом крест-накрест перерубили самострел, и тут же сработал «сюрприз», громыхнув мощным артефактным взрывом прямо перед забралом моего противника.

Подобный приём, показанный мне Демьяном, применяли в основном против крупных монстров. Так что это была не просто детонация, а нагнетаемый сработавшей печатью огромный огненный шар, вспухший и клубящийся сейчас на месте Шарова. К сожалению, то было не зелёное пламя, а какое-то оранжевое, ибо перенести нужное количество не очищенной живицы, а самого эго в накопитель печати так, чтобы она не рванула у тебя же в руках, было просто-напросто невозможно.

И всё же это был только пробный шаг. Можно сказать, прощупывание противника боем, а потому я не торопился дальше атаковать, и в этот раз дожидался результатов. Уже зная, что моего визави так просто не взять, и вряд ли, нападая на него сейчас, я добьюсь какого-нибудь успеха. Зато в определённой степени обмануть Шарова, заодно заставив его раскрыться, могу.

А они, результаты, не замедлили появиться. Огненная буря на месте подрыва печати ещё полыхала, когда из него послышался дикий смех. Когда же пламя наконец-то развеялось, в центре его обнаружился спокойно стоящий и ржущий Шаров, картинно положивший ладонь на забрало шлема на чуть приподнятой к небу голове. Засранец нисколько не подкоптился, что, собственно, было уже не очень хорошо.

Однако меня интересовали не его показное позёрство и даже не полученные от первой атаки повреждения, а огромное количество бешено вращающихся вокруг него металлических лент. Посверкивающие на зимнем солнце, они, судя по донесениям, обладали молекулярной заточкой, из-за чего не казались прозрачными. Превратить не подозревающего о подобной угрозе человека в мелко порубленный фарш с их помощью заняло бы всего-то десяток секунд.

Эго Шаровых — «Стальные ленты». Вовсе не несуразные из-за своей длинны, а смертоносные сабли делали представителей этого клана опасными противниками. А вообще, любой металл, в соприкосновение с которым они вступали. Им и атаковали, и защищались, подчиняя своей воле, а потому вступать с Шаровыми в рукопашный бой, пока те не исчерпали источник своей атакующей силы, было этаким изощрённым способом самоубийства.

Металлисты всё же не деревяшечники. Это среди последних Ольга Васильевна и вообще прямые потомки Святогора Тимирязева с их способностью обращать своим эго любой материал в древесную труху, можно сказать, белые вороны. А так совсем не редкость, когда чародеи этой стихии могут мгновенно вырастить дерево, было бы только под рукой семечко. Некоторые так и вовсе способны создать своей живицей псевдо-материю, вроде тех же брёвен, которые я ежедневно крушу на своём полигоне.

А вот пользователи металла могут нечто подобное, только обладая бета-стихией. Да и то вовсе не какой угодно металл или сплав, а нечто называемое «абнормином». Не шибко долговечное серое металооподобное вещество, в зависимости от клана разделяющее свойства стали, чугуна, чистого железа, серебра, алюминия, меди или бронзы.

Так вот, у Шаровых бета-стихийников никогда не было. Зато сейчас со спины Юрия исчез тот самый огромный блок стали, который, собственно, и превратился в кокон из быстро вращающихся лент. А вообще, с текущим моим противником хорошо было быть не Бажовым, хоть и нам есть что показать, а, например, Громовым. Неважно каким, электрическим или воздушным. Хоть и считается, что стихия Электро противостоит Пустоте, но для металлистов эти ребята с их естественными молниями — настоящий ходячий кошмар! А у Громовых воздуха Главной Ветви, в которой состоит Хельга, очень забавное эго, позволяющее вступить в рукопашный бой с противником, находясь на значительном от него удалении.

— Ну куда же ты убежал, трусишка? — отсмеявшись, выкрикнул мне Юрий и вдруг зарычал: — Или фокусы — это всё, что ты можешь показать? Иди сюда и дерись как мужчина! Или как убивать детей, так ты первый, а столкнувшись с настоящим противником, сразу бежишь?

— Не знаю, о каких ты там «детях» лопочешь! — крикнул я в ответ. — Но если тебе повезёт, советую сразу же обратиться к чаровникам, ибо ты явно скорбный на голову. А так, покорнейше благодарю, тебе надо, ты и иди!

— Я сказал! Иди сюда! — внезапно разъярившись, проорал Шаров, махнув своей саблей, словно хлыстом.

Металл мгновенно потёкшего клинка, вытягиваясь серебристой лентой, змейкой понёсся прямо ко мне.

К счастью, так же свободно управлять им на такой дистанции мой противник просто не мог. Это я точно знал из составленного Ланскими отчёта, так что ленты, хоть и продолжали оставаться чрезвычайно опасным инструментом, но увернуться от них было возможно. А затем я и вовсе удивил своего визави тем, что, полыхнув зелёным пламенем, сбил ленту взревевшим протуберанцем.

А затем огонь просто перекинулся на неё и, подчиняясь моему мысленному усилию, быстро побежал по серебристой поверхности, как по воде, на которую попал керосин. Шаров ещё что-то за кричал, явно оскорбительное, но я не слушал, а действовал! Не имея дурной привычки некоторых чародеев разглагольствовать во время боя.

Вообще, обычно подобная болтовня оправдывалось тем, что так можно вывести противника из себя. Однако в Москве, в отличие от Варшавы или Киева, треп во время драки не особо поощрялся. В то время как, например, варшавянские паны и панночки очень любили встать, да и поговорить. Особенно в сражениях друг с другом, когда бой порой резко прекращался и начиналась массовая дискуссия о том кто прав, а у кого меньше прав. И кто здесь не гусар вовсе, а быдло, шляхтичем зваться недостойное, и вообще редиска!

Так что я, не останавливаясь, уже складывал печати «Огненного шара», и, когда полыхнула зелёная вспышка, моему противнику ничего не оставалось, кроме как отбросить горящую саблю, укрывшись коконом из лент. Форму оружия восстановить из-за моего разрушающего чужую живицу эго и тем самым спасти клинок у него уже не получалось, ну а мизерная толщина самой ленты нивелировала главную слабость огневика перед металлистами.

Обычно, будучи просто преобразованным реальным веществом, а не абнормином, металлы, используемые этими чародеями, именно плавились с разной скоростью, в зависимости от типа пламени и его температуры. Так что у Шаровых не было никаких проблем с их противниками, тем более что, вернув ленту в её исходную форму, легко было сбросить с неё чужую живицу простым импульсом своей, прошедшейся по всему телу.