Александр Шапочкин - Глава клана

Вот тут, как и указывала Марфа, им и подкузьмила основная особенность эго Бажовых! Нечему уже было придавать клинку первоначальный вид, а толщина режущей плоскости сама по себе была такова, что горела она не хуже обычной бумаги. Вообще, не явись тётка учить меня, Ольга Васильевна планировала отработать несколько чисто электрических чар. Пусть эго у меня не этой стихии, но это совершенно не значит, что заклинания будут менее эффективны. Хотя выучить их мне было бы потруднее, чем тому же Никите.

Однако Бажова, ознакомившись с подборкой по Шаровым, зарубила эту идею на корню. Сказав, что я и так должен справиться. Так что приёмной матери только и оставалось, что согласиться с мнением «эксперта по зелёноглазикам» и позволить продолжать начатые тренировки в первую очередь моего эго.

Громыхнул взрыв, разбрызгивая огненные капли. И в этот раз он уже был зелёным, а я, не дожидаясь результатов, бежал по широкой дуге на новую позицию, забрасывая противника ножами. Да, они тоже металлические, но подобный подарок врагу — капля в море по сравнению с тем, сколько бед он может причинить.

Яростно взревев, Шаров высоким прыжком вылетел из облака моего пламени, чтобы рухнуть на то место, где я находился, запуская в него чары. Саблю свою с удлинившейся рукоятью он держал уже двумя руками. Ленты всё так же вращались вокруг него, и, казалось бы, меньше их не стало, однако теперь у парня не хватало шлема и части доспехов, а правое плечо было окровавлено, да и на щеке имелся глубокий порез.

Он, наверное, очень удивился, не обнаружив меня на месте, а ещё больше, когда со спины в него снова прилетел огненный шар. А за ним сразу же ещё один, создав который, я рывком ушёл в сторону. В этот раз Юрий выглядел уже откровенно плохо. Латы полностью исчезли. В опалённых одеждах, без волос на голове и лице, всего с несколькими вращающимися лентами, он стоял, скалясь и тяжело дыша, но всё ещё сжимая саблю. Шаров более не торопился атаковать, напряжённо всматриваясь в меня. Но внезапно всё же рванулся вперёд.

В этот раз противник не прыгал, а постарался сократить дистанцию, приближаясь бегом и виляя зигзагами. Явно опасаясь новых чар. Я тоже двигался, так что в итоге оказалось, что он преследует меня, и тут его ленты заполыхали, а в мою сторону полетело на огромной скорости множество мелких и необычайно острых снарядов. Рывком я ушёл от техники, заменявшей Шаровым метательные ножи, «верёвкой» вытащив себя практически ему за спину и отделавшись несколькими незначительными порезами да дырками в плаще, тут же пустил в него новый огненный шар.

Парень не растерялся и в последний момент ушел, взвившись в высоком прыжке и нацелившись прямо на меня, потратив последние ленты, только бы защититься от последовавшего взрыва. И в этот момент, воспользовавшись «Пушечным выстрелом», я метнул себя прямо в него, уже в воздухе схватившись за рукоять меча.

В замедлившемся времени я видел, как расширились глаза этого молодого парня, вдруг осознавшего свою ошибку. Как из сабли начали формироваться новые ленты, но было уже поздно. Мы поравнялись, и взмах вырванного из ножен сияющего белым клинка начисто отсёк правую руку, в которой он держал оружие, посередине предплечья. После чего я резко крутанулся, нанося ему сильный удар ногой по спине, от которого парень кричащим от боли метеором врезался в бетонные плиты пола.

Приземлившись, я резко крутанулся, глядя на своего противника, уже пытающегося подняться с пола Арены, зажимая обрубок руки. Но тут же, шипя от боли, он упал на спину с неестественным образом выгнутой ногой, с ненавистью в глазах глядя на меня.

Медленно я подошёл к тяжело дышавшему Шарову, направляя остриё клинка на искажённое болью лицо. В глазах парня сверкнула надежда, и он резким движением попытался схватиться за моё лезвие, явно желая преобразовать его в своё оружие, однако тут же с воплем отдёрнул дымящуюся, обожжённую руку. После чего уставился на меня, дожидаясь, когда я завершу начатое, вновь зажимая культю, из которой так и хлестала кровь.

Однако я не торопился и, когда рядом появился Жрец Древа, словно выпрыгнувший из-под земли, спокойно посмотрел на него.

— Чего ты ждёшь, юный Лист? — спросил священнослужитель. — Покуда жив твой противник, с Арены ты не уйдёшь… Так не заставляй его страдать ещё больше, и просто заверши его земной путь.

— Волхвче, — произнёс я. — Из того, что я знаю, этот человек был обманут, и действиями своими он в глазах многих уже потерял свою честь!

Жрец медленно кивнул, соглашаясь.

— …А потому я говорю, что смерти он своей не достоин! — жёстко произнёс я, вновь глядя в расширившиеся глаза парня, который, судя по всему, уже понял, что я делаю. — Сим заявляю, что по древним правилам жизнь его уже и так моя! А потому говорю, что сегодня наследник Шаровых, Юрий Викторович Шаров, умер! Как есть, так я сказал!

— Подтверждаю! — кивнул, судя по регалиям на мантии, настоятель Двувершинного Ясеня, и в тот же момент над Колизеумом зазвонил колокол.

— Я никогда не буду твоим вассалом! — прошипел уже безымянный и добавил, плюнув в меня: — Убийца!

— А мне и не нужен слуга, который верит пустому трёпу и готов убивать, даже не разобравшись в ситуации, — ответил я. — Ты предашь, не задумываясь, ибо чести у тебя более нет, и хранить тебе нечего. Волхвче!

— Да, юный Лист? — отозвался стоявший рядом Жрец.

— Сим я передаю право жизни этого безымянного вашему Храму, — произнёс я, чётко выговаривая каждое слово. — Пусть своей верной службой Полису в дальнем монастыре или ските вернёт свою честь и заработает себе новое имя. Как есть, так я сказал!

— Мудро с твоей стороны, юный Лист, — вновь кивнул мне священнослужитель, явно довольный, что заполучил-таки себе сегодня чародея.

— Только держите его подальше от Москвы и меня, — добавил я уже нормально. — Иначе в следующий раз я буду не так добр.

— Я вернусь и отомщу! — рявкнул парень, злобно сверкая глазами.

— Это очень вряд ли случится, безымянный послушник, — мягко возразил ему Жрец за моей спиной, потому как я уже направился к ближайшему загрохотавшему цепями поднимаемых дверей выходу.

А заодно размышляя, правильно ли я на самом деле поступил или нет, честно говоря, слегка смущённый итогами боя, который, как мне думалось, должен был выйти куда труднее. Жизнь же я сохранил своему противнику не по доброте душевной. А потому как после всей внезапной шумихи в прессе, создававшей вокруг меня не самый приятный фон, убийство соперника под объективами телекамер как-то очень напрягало возможными последствиями.

Следующим утром, вдоволь набегавшись по наметённым за ночь сугробам, я уже привычно тянул за собой пароцикл с восседавшей на нём тёткой Марфой. Собственно, эта часть тренировок так и не изменилась с нашего первого занятия. Разве что теперь приходилось ещё и проделывать несколько дополнительных кругов, однако привычка — страшное дело, и даже носиться по высокому снегу с завязанными за спиной руками и удавкой на шее было уже не так трудно, как в первое время.