Ольга Баумгертнер - Парадокс Рузы [litres]

– Можете зашивать.

Кто-то из них торопливо зашел в палату.

– Так, Иван Алексеевич, он же мертв!

– Ну, тогда можете не зашивать, – равнодушно бросил Абрамов и прошел под изумленными взглядами коллег в самый конец коридора, где у окна стояла лавка.

Там, все держа в руках лоток с камнем, он сел. Силы вдруг оставили Ивана, накатила жуткая усталость, а глаза стали закрываться. Привел его в себя толчок в плечо. Перед ним стоял Зарубин.

– А, Захар Викторович…

– Вы меня звали, товарищ полковник? – Сталкер с тревогой смотрел на Абрамова, хмуро поглядывая в противоположный конец коридора, где продолжалась какая-то суета с пожарными. – Что тут у вас случилось? Мы слышали выстрелы, взрывы.

– Сколько времени, Захар?

– Через десять минут полдень…

– Всего-то? Хорошее начало дня, ничего не скажешь, – пробормотал Иван.

Зарубин между тем заметил артефакт.

– Что это у вас?

– Это «Слеза Рузы». В новой своей ипостаси. Знаешь, наш Немой на самом деле оказался редкостным гадом. И получил, сдается мне, по заслугам.

Захар с непониманием посмотрел на начальника службы безопасности.

– Пойдем вниз, к Дмитрию Владимировичу, чтобы я два раза одно и то же не рассказывал. Но сначала еще туда заглянем, – Иван кивнул в сторону пожарных.

Они подошли к операционной, в которой проводили эксперимент с излечением бандита. Часть стен коридора отсутствовала. Напротив места, где раньше располагалась дверь в операционную, теперь зиял круглый проем в кирпичной кладке. В стене фасада был вышиблен оконный переплет. Разошлись трещины. Абрамов и Зарубин зашли в операционную. Через два метра от входа пол обрывался. Заглянув в огромную дыру, метров шести в диаметре, они увидели палату на восьмом этаже. Потолок в операционной тоже отсутствовал, и все помещение щедро освещалось осенним солнцем. Стены в соседние палаты частично обрушились. Иван посмотрел на начальника пожарной команды.

– У вас тут что-то взорвалось? – спросил тот. – Похоже на газ, только вот пожара нет.

– Мы и сами не знаем, что рвануло. Разбираться будем. – Абрамов еще раз осторожно подошел к краю дыры, посмотрел, как этажом ниже несколько пожарников осматривали повреждения здания. – Не рухнет?

– Нет. Даже подлежит восстановлению. Но это по предварительному осмотру. Еще экспертизу надо делать.

Иван кивнул. К нему подошел Зарубин и указал на что-то на полу. Полковник присмотрелся – маленькое черное пятно. В области шеи у него точно иголок навтыкали, а потом он вспомнил, что до сих пор держит в руках лоток с еще одной бомбой замедленного действия.

– Давайте я возьму, – тихо сказал Захар, проследив взгляд Ивана.

– Если увидишь внутри молнии – выкидывай к чертовой матери и беги, – предупредил так же тихо Абрамов. – Пойдем вниз, посмотрим, что с первым экземпляром случилось. Я думал, что он на атомы разлетелся.

– Многие артефакты невозможно уничтожить. Некоторые видоизменяются, – заметил Захар.

Они спустились на восьмой этаж, подошли к пятну. Зарубин присел рядом, разглядывая. Артефакт был не похож на имевшийся потемневший образец «Слез Рузы». На бетонном полу лежал черный, гладкий блинчик диаметром приблизительно сантиметров семь.

– Это что такое, Захар? – спросил Абрамов. – Это ведь что-то другое?

– Не думаю, – задумчиво ответил сталкер. – Энергетика у них похожая. Нехорошая. Но этот уже не опасен. Мне так кажется.

– Давай заберем его и унесем отсюда подальше.

Захар надел защитные перчатки, осторожно взялся за артефакт. Но тот словно приклеился к полу. Сталкер достал нож, чтобы поддеть плоский блинчик. Попытка также не увенчалась успехом.

– Что такое?

– Не могу понять.

Зарубин нахмурился, расковырял немного бетонный пол ножом, сделав крошечную ямку, но поддеть артефакт так и не удалось. Сталкер поднялся, внимательно огляделся вокруг.

– Что было в этих комнатах? Тут сейчас слишком пусто.

«И ведь правда, – заметил про себя Абрамов. – Раньше тут стояли койки и оборудование. В палате на восьмом этаже никто не лежал. Но вот наверху находился раненый бандит и пара пациентов по соседству». Сейчас же на полу палаты не было ничего: ни обломков, ни какого-либо мусора, ни даже пыльной взвеси, которая все еще не осела в коридоре, в отличие от самого места взрыва.

– Я понял, – сказал вдруг Захар. – Тут сработало что-то вроде гравитационной аномалии. И, к счастью, она оказалась крошечной и кратковременной.

– То есть?

– Это, – Зарубин кивнул на черный блин, – все, что было в палатах, плюс обломки стен, пола и крыши. Могу поклясться, этот «блинчик» весит за несколько сотен килограмм, поэтому я его и не могу ни подцепить двумя пальцами, ни поднять.

Абрамов молчал, переваривая информацию и понимая, что на сегодня для него это уже было совсем чересчур. Потом сдался, решив не ломать голову, а просто поверить Захару.

– Эта штука может активироваться вновь? Что думаешь?

– Не похоже. Но оставлять ее тут нельзя, вы правы.

– Я объясню пожарным, пусть они придумают, как ее убрать отсюда. Пойдем пока вниз к профессору.

Лазарев лежал на койке, прикрыв глаза, и ждал.

– Как себя чувствуете, Дмитрий Владимирович?

– Получше вроде. Что там случилось, Ваня?

Абрамов рассказал о том, что теперь находится на месте операционной. Зарубин дополнил рассказ своей гипотезой о гравитационной аномалии. После этого Иван поведал о смерти Борового.

– Знаете, что я думаю, Дмитрий Владимирович? – сказал Абрамов. – Нам везло прежде, и мы с вами лечили неплохих людей. Но как только лимит энергии был исчерпан этими двумя – подлецом и бандитом, – в артефактах запустился механизм уничтожения.

– Ты слишком расфантазировался, Ваня, у артефактов не может быть никаких моральных настроек, – возразил профессор. – Все камни в итоге оказались или полностью разряженными, или же разряженными до такой степени, что их применение для лечения стало невозможным. Я думаю, что тут как раз возникла та ситуация, когда артефакт разряжается в полный ноль и только тогда запускается разрушительный механизм.

– Объясните на пальцах, профессор, у меня от сегодняшних событий кругом голова, и я уже ничего не соображаю, – попросил Абрамов.

– То, о чем я говорю, это тоже всего лишь теория, – сказал Дмитрий Владимирович. – Но мне кажется, в ней есть какая-то логика. Дай мне блокнот и ручку.

Иван покопался в ящиках стола у дежурной медсестры и принес профессору требуемое. Лазарев нарисовал шкалу от нуля до ста процентов.

– К примеру, это заряд нашего артефакта, – пояснил он. – Каждый раз на излечение расходуется какой-то объем энергии. Допустим, пятнадцать процентов ушло на диабетика, пятьдесят процентов – на шизофреника, а на третьего, с оторванными руками, – тридцать. Итого – осталось пять процентов зарядки.