Ольга Баумгертнер - Парадокс Рузы [litres]

– Нет, – уперся Боровой. – Если артефакты разряжаются от пятнадцати человек, то мой не мог утратить свои свойства из-за меня одного.

– Я проведу операцию. Иначе потом придется делать вскрытие. Выбирайте. У вас пятнадцать минуть на размышление.

Он вышел из отделения реанимации, испытывая страшное раздражение от разговора. Да, он врач, он должен спасать любого. Даже подлеца. Но почему-то Иван в последнее время задумывался о том, что есть люди, не заслуживающие даже жалости, не говоря уже о чем-то большем. И все чаще лезло в голову, что свой талант хирурга он мог тратить на людей более достойных. Его вдруг пробил пот.

– Еще тебе, Ваня, не хватало словить инфаркт от переживаний за этого ублюдка, – сказал сам себе Абрамов.

Он подошел к широкому окну в пустынном госпитальном коридоре, распахнул его настежь. На него хлынул поток свежего воздуха, пропитанного запахами осенней листвы, сырого холодного утра, речного тумана. Солнце золотило верхушки старых берез и лиственниц. Над узким руслом Москвы-реки, над противоположным невысоким берегом струились ручейки таявшей в свете дымки.

Иван вдруг заметил какое-то движение. Среди густого прибрежного кустарника осторожно крались люди. Абрамов разглядел камуфляжную форму и калаши. Шли неизвестные со стороны заброшенного дачного поселка, в котором имелся военный пост. Только вот то ли пост их проглядел, то ли случилось что похуже. Иван, захлопнув створку, уже звонил в военный штаб.

– Васнецов! У нас гости с калашами! Перебираются сейчас через реку и идут к главному корпусу. Пока вижу двадцать. Но, скорее всего, больше. Живо всех сюда!

Он подскочил к стене и врубил сигнал тревоги. Следом набрал номер поста охраны внизу. Едва он завершил звонок, застрочили первые автоматные очереди. Абрамов позвонил и Дмитрию Владимировичу.

– Профессор, оставайтесь у себя. Запритесь там и забаррикадируйте дверь на всякий случай.

– Что случилось, Ваня?

– Бандиты. Перезвоню.

Он помчался вниз по лестнице, проигнорировав лифт, мысли скакали вместе с ним хаотичными прыжками. В первую очередь он почему-то подумал, что, может быть, Боровому удалось каким-то образом связаться со своими подельниками из можайской банды, сымитировать заболевание и оказаться вместо камеры в палате без охраны. Это было бы логично. Что еще могло понадобиться бандитам в больничном корпусе? Медикаменты и оборудование они могли найти в других, менее охраняемых местах.

Внизу военные заняли оборону в фойе первого этажа в своем охранном помещении, стреляли по окнам и стеклянным, теперь уже разбитым, входным дверям, за которыми мелькали фигуры бандитов. Внутрь те пока соваться боялись. Пол в фойе усеяло стеклянное крошево. Через несколько секунд внутрь полетели дымовые шашки.

«Сюда все-таки рвутся», – подумал Иван, закрывая нос локтем и отступая. Сейчас доктор тут был бесполезен без оружия, противогаза и бронежилета. Все это, к счастью, у местной охраны имелось. Абрамов несколько секунд соображал, потом помчался по ступеням обратно наверх, на девятый этаж, где находилась палата Борового. В голове уже вырисовывалась картинка того, как бывший директор Института вскакивает с больничной койки и бодро удирает от них по коридору в полосатой пижаме.

Добежав до палаты, Иван толкнул дверь. Бывший директор лежал на своем месте, на койке.

– Что случилось? – спросил он слабым голосом.

– Друзья ваши из можайской банды. Пришли вас проведать, – ляпнул первое, что пришло в голову, Абрамов.

Боровой дернулся.

– Убить меня хотят?

– Что?! – изумился Абрамов и подумал, что, наверное, Боровому уже совсем плохо и у того начался бред.

– Я же им пообещал «Слезы»… Точнее, главарю их… – Максим Денисович закашлялся и стал задыхаться.

– Да чтоб тебя! – ругнулся Иван и нажал кнопку, вызывая бригаду реанимации.

Под выстрелы, доносившиеся снизу, они реанимировали Борового. Удалось нормализовать тому давление и выровнять пульс. Пациент пришел в себя, но теперь громко, с хрипами стонал. Иван думал об экстренной операции, но мысли все время переключались на то, что творилось сейчас на первом этаже госпиталя. Бой там шел уже полчаса. Нет, не двадцать человек бандитов пришло. Гораздо больше. Пару раз кто-то швырял гранаты. Здание вздрагивало. Абрамов только надеялся, что никто не повредит электрический щиток и аварийный электрогенератор. А затем выстрелы резко стихли. Врачи, стоявшие вокруг койки Борового, с тревогой переглядывались. Все дружно вздрогнули, когда у Ивана зазвонил мобильный телефон.

– Товарищ полковник, чисто, – сообщил бодро голос Васнецова. – Потерь нет. Двое легкораненых. Врачей пришлете перевязать?

– Конечно. Сколько бандитов?

– За сотню. Всех уделали. Предлагали сдаться, но у них с инстинктом самосохранения все плохо.

– Понятно. Подкрепления из Можайска не видно, проверили?

– Проверили. Поблизости нет больше никого. Но я сейчас отряд отправлю, пусть прочешут местность. На другие здания и посты нападения не было.

– Хорошо.

Еще через пятнадцать минут Абрамов и пришедший в госпиталь Дмитрий Владимирович стояли над койкой, на которой корчился и ругался матом окровавленный человек.

– Пристрелить бы его, чтобы не мучился, – заметил Васнецов. – Нашли его в кустах под окнами. Видимо, неудачно бросил гранату, вот его и зацепило.

Иван оценивал тяжесть ранения и шансы выживания бандита, понимая, что они, скорее всего, равны нулю: рваная рана в боку, грудь посечена осколками, одна рука от самого предплечья висит на лоскутке кожи, разрыв селезенки, кишки проглядывают. Бедолага истошно кричал от болевого шока, явно не осознавая, что вот-вот попрощается с жизнью.

– Ваня. Ваня!

Абрамов очнулся от мыслей и понял, что профессор давно уже дергает его за рукав.

– Не жилец он, Дмитрий Владимирович, – сказал хирург.

– Да ты меня совсем не слушаешь, – упрекнул Лазарев. – Мы не проверяли действие артефактов в таких безнадежных случаях.

Абрамов взглянул на него с изумлением.

– Вы это серьезно? Потратить последние образцы на эту сволочь?

– Именно. Когда еще такой случай подвернется? В полевых условиях, согласись, неудобно будет эксперимент проводить. Не бегать же нам по Зоне и не искать подстреленных бандитов?

– Это да. Но я против. Израсходуем весь запас на этого, а какой-нибудь достойный человек останется без помощи…

– Ваня, много достойных останутся без помощи, если мы не завершим испытания. Нам надо до конца разобраться в возможностях камня.

– А если завтра мне принесут примерно в таком же состоянии кого-нибудь из ребят Васнецова, вы сможете потом смотреть мне в глаза? – поинтересовался Абрамов.