Геннадий Башунов - Продавцы грёз. Том второй

Потому что в моем кукольном домике будут жить только избранные.

Я не знаю, что ты думал обо мне. Как ко мне относился. Кем я была для тебя. Я знаю одно, чего не знал ты — я была лгуньей.

Я, как и многие поколения детей моего клана до меня, была рождена для Игры. Но так получилось, что я не была к ней готова. Ко всем этим… существам, считающих себя избранными, а на деле оказавшимися жестокими мясниками, которым плевать на человеческие судьбы.

И я не хотела вступать в Игру. И не должна была. Но у моего клана кончились Слепки. Потому-то я и оказалась вынуждена биться самостоятельно. Не думай, словно у меня не хватило бы духу пустить на убой какого-нибудь мясника, способного стать Представителем. Ему не было бы места в моем кукольном домике, и даже приведи он меня к власти над Нейей, он бы умер. Я сама убила бы его одним щелчком пальцев.

Возьми мой Слепок. Надеюсь, он поможет достичь тебе твоей цели. Надеюсь, Алария окажется Продавцов грез лучшим, чем я. Лучшим, чем я, человеком.

Иди к своей цели, Алексей. Верни Орайю. Надеюсь, вы будете счастливы вместе. Мне не было места рядом с тобой.

И прости меня.

Силия».

Я скомкал письмо и бросил его на пол. Подошел к ванной, наклонился и поцеловал Силию в губы. Забрал Слепок. Положил его в карман.

Два чемодана с оружием и вещами были готовы со вчерашнего вечера. Я взял их, даже не коснувшись пачки денег, лежащей на столе. У меня было с собой несколько сотенных ассигнаций, этого должно хватить на то, чтобы добраться до Столицы, где меня уже ждало пять оставшихся противников.

— Это ты прости меня, Силия, — сказал я, остановившись на пороге номера. — Но твой Слепок я использовать не буду. Прости, но если я выйду победителем из этой битвы, мне придется вернуть к жизни слишком много Продавцов грез. И ты снова окажешься в этом несправедливом мире. И у тебя будут годы и годы на то, чтобы стать сильнее. Измениться к лучшему. И изменить к лучшему этот проклятый мир, пока я буду собственными руками давить заразу, его убивающую. И пусть хоть кто-то попытается мне помешать.

Лето обещало быть жарким. Кажется, только начинался май. А, быть может, шла уже его середина — я совершенно запутался во времени. Но пекло уже по-июльски.

Или уже июль, а последние восемь месяцев не были вечными?

Нет, кажется, все-таки еще май. Слишком зеленая трава. Слишком хорошо она пахнет. Этот запах не перебивает даже смрад железа и смерти, расползающийся по всему полю.

Я бывал здесь. Полжизни назад и целую жизнь. Когда-то я шел в одних трусах по голой равнине, мерз и умирал от голода. Но тогда я чувствовал себя гораздо лучше. Я был другим человеком, а этот мир казался мне абсолютно мертвым. И как плохо, что я оказался не прав. Во второй раз меня вели по этим местам прикованного к цепи. Я уже знал, что жизнь — совсем не сказка, а мне грозила куда более страшная угроза, чем голодная смерть. Сегодня же… ничего не поменялось.

Проклятые Продавцы грез.

— Дальше не поеду, — сказал проводник, останавливая лошадь. — Опасно.

— Хорошо, — безразлично ответил я и спрыгнул с повозки. Сумка, которую я взвалил на спину, оказалась очень тяжелой, но эта тяжесть внушала доверие.

— Деньги? — предположил возница.

— Конечно. Половина от суммы.

Хозяин повозки оскалил желтые зубы. Наверное, не рассчитывал, что я захочу платить. Или не думал, что у меня есть с собой деньги — сумасшедшие ученые, уходящие изучать развалины столицы, обычно не имели при себе наличность.

Я хорошо изучил вопрос, прежде чем нанимать проводника в той мелкой деревне.

Поэтому вместо кошелька достал из-за пазухи пистолет и всадил вознице в лоб пулю. Его голова резко дернулась назад, и уже через секунду он свалился с козел, из-под его плаща выпал жутковатого вида обрез.

Обчистить дурачка, едва отвезя его от населенных мест — и, следовательно, конкурентов — дело обычное. Бородатый остался бы в наваре в любом случае — моя сумка внушала уважение, настолько большое, что я уже дважды убивал решивших покуситься на нее. Что я вооружен, никого не останавливало. Или, быть может, в этих местах не верят в огнестрельное оружие, весящее меньше килограмма?

Унылый старый вол безразлично наблюдал, как я оттаскиваю тело его хозяина от телеги. Кажется, звук выстрела его нисколько не испугал. Животина выглядела настолько тощей и облезлой, что я должен был представляться ей благодетелем. Таковым я и стал, напялив кляче на голову мешок с зерном. Когда я отпущу животину, он вдоволь отъестся на траве. Если его никто не сожрет. Впрочем, в эти края дикие животные, которых и так было очень мало, предпочитали не соваться. Наверное, боялись запаха железа.

Я дождался, пока вол доест и стегнул его удилами. Животина послушно двинулась вперед, но не слишком быстро. А я никуда и не торопился.

По моим прикидкам до столицы было с полдня пути. Как раз доберусь к окраине затемно. Конечно, скрывать место своего проникновения в город смысла не имеет, но ночь даст мне больше шансов не быть пойманным или напороться на засаду. А при приближении на расстояние менее километра красное пятно в голове становилось слишком большим, чтобы точно определять место расположения противника.

Я закрыл глаза и сосредоточился. Да, он все еще двигался в моем направлении, по большой дуге огибая город, если так пойдет и дальше, он прихватит меня в паре километров от границы высотной застройки. Корвел, как я понимаю — две точки Продавцов с юга все еще находились рядом, в самом центре Столицы. Две других засели у западной окраины города.

Очередные альянсы? Надеюсь, мой закончится так же, как и два предыдущих. Если же Корвел решил, что я безжалостный убийца… ему тем более нет смысла убивать меня сейчас. Лучше действовать вместе. Если судить по тому, что о нем рассказывала Силия, он был мне подходящей парой.

Медленный шаг вола немного ускорился. Не знаю, что тому послужило. Быть может, то, что железа вокруг только прибавилось.

С каждым километром тускло блестящих на солнце обломков становилось все больше и больше. Запах травы совсем перестал чувствоваться. Осталась лишь вонь. Электроды, железо, баки из-под солярки, — все это лежало здесь мертвым грузом. Чудовищные танки и пушки, обвалившиеся окопы и колючая проволока, стальные бункеры и бетонные ограждения. Мертвое оружие, которое использовали давно уже умершие люди. Оно осталось на поверхности, даже не заросшей травой за эти годы. Костей же практически не было видно. Скорее всего, большая их часть сейчас покоилась в остовах боевой техники. Но мне казалось, что земля будто бы приняла их, укрыла слоями земли и травой. Простила. Боевая техника прощения не заслуживала.