Дмитрий Рус - Дети апокалипсиса [litres]

Гуляющий по ресторану сквозняк закручивает дым в замысловатые спирали и быстро вытягивает пороховые облака сквозь разбитые витрины. Видимость восстанавливается, дышать становится значительно легче.

Настороженно замерев и стараясь не опираться на лениво кровящую ногу, я вслушивался в тишину.

Клокотал простреленным горлом раненый «хаджиевец», стонал и всхлипывал свернувшийся калачиком Скрипач. Со стороны улицы лениво лаяла потревоженная стрельбой собака. А совсем уж вдалеке кто-то вдохновенно орал – взахлеб, истерично и невнятно, даже не разобрать на каком языке.

Кручу головой – вроде все спокойно, без явной опасности? Не лязгает железо затворов, не шелестят крадущиеся шаги… Отбой тревоги?

Рванувшего ко мне Илью останавливаю резким движением вскинутой руки.

Вроде хрустнуло что-то в подсобке? Или показалось?

Юный химик послушно замер, испуганно глядя на меня анимешными глазами. Могу поверить, что выгляжу сейчас страшновато. Ибо «болять мои раны глыбоки»…

Впрочем, даже в шоковом состоянии чернявый живчик не мог долго сохранять неподвижность. Закрутив по сторонам головой, он тут же поплатился за любопытство. Вид пенящейся и лопающейся пузырями крови, толчками выходящей из разорванного горла хаджиевца, мгновенно согнул Илью в приступе жесточайшей рвоты.

Странно, но меня картинка не напрягала. В голове по-прежнему приглушенно рокотали боевые тамтамы. Нервы вибрировали в резонанс, мозги разрывало противоречивыми желаниями.

С одной стороны – я тварь дрожащая, вырвавшая пулей горло подростка, страшно умирающего у моих ног. Хотелось сжаться в комок, взвыть безумцем и впасть в оцепенение. Нет поступка сильнее, чем убийство человека. Поступка – столь кардинально пластающего психику и меняющего судьбу. Я уже никогда не буду прежним…

А вот с другой стороны…

Словно чужая воля подталкивала меня в спину, раззадоривая и науськивая на драку.

Сила, победа, кровь! Больше трупов богу трупов! Больше знатных трофеев на стену у родового камина! Шрамированные черепа и красные бриллианты, узорчатые клинки и плененные души!

Бррр! Трясу головой, как мокрый пес. Алые брызги веером летят в стороны, но помогает слабо.

Оскалившись, отвешиваю себе пару тяжелых плюх – тыльной стороной ладони, по лбу. Бью неожиданно крепко – до звонкого лязга зубов и ослепительных вспышек в глазах. Вошедшие в раж барабаны выдали фальшивую ноту и умолкли. Мысли и чувства вновь стали моими. Глубокая ссадина на виске опять закровила. Выпущенная Аликом пуля с хирургической точностью вспорола кожу головы, но, к счастью, – не задела череп. Он у меня вообще – слабое и невезучее место…

Игнорирую катящиеся по щеке теплые капли, облегченно выдыхаю. Вновь осматриваюсь – на этот раз без хищной прицельной сетки поверх привычной картины мира. Осматриваюсь – и тут же отворачиваюсь к стене, сгибаясь в мгновенном приступе рвоты. Теперь блюем в унисон – на пару с Ильей.

И если ты готов назвать меня слабаком – вскрой кошке горло и понаблюдай, как она уходит … Останешься безучастным – и я признаю твою правоту, но уже никогда не повернусь к тебе спиной. А может, и вовсе – ударю на опережение…

Шорох шагов за спиной заставляет меня резко распрямиться и обернуться. Одновременно вскидываю руку с зажатым в ней пистолетом.

Ловлю стволом силуэт, и лишь в последнюю секунду удерживаю себя от выстрела.

Девчонка…

Избитая девчонка медленно бредет по устеленному коврами залу. За ее спиной колышется цветастая тряпка, закрывающая проход в боковую подсобку.

На шее у девушки веревочная петля с разлохмаченным концом, в руке – осколок стекла в алых разводах. Опухшие губы, слипшиеся волосы, от уголка рта и до самого подбородка – засохшая полоска крови. Из одежды – одна лишь футболка, да и та разорвана до самого пупка. Грудь и бедра в темных пятнах синяков.

Пораженно охнул Илья. Наконец-то прекратил стонать и что-то торопливо забормотал Скрипач.

Инга?

Да, она…

Узнать тяжело, но образ постепенно складывается. Поступь королевы, дерзкий излом бровей, благородные скулы от Джоли – это действительно она. Главная красавица двора, ледяная и неприступная. Предмет робких вздохов ботанов и причина половины школьных драк. Всего лишь пятнадцать лет от роду – но красивые девочки взрослеют раньше своих невзрачных подружек.

Глаза Инги сверкают ненавистью, а взгляд прикован к хрипящему на полу телу.

Средний из братьев Хаджиевых. Подстреленный мной, истерзанный осколками от взрывпакета Ильи и неумолимо отходящий в свой загробный Джаханнам. Труден путь по лезвию меча…

Засуетился на полу раненый Скрипач. Разогнуться он не мог – судя по всему, получил полновесный дуплет картечи в живот. Но вот руку от раны оторвал и, с трудом улыбнувшись, потянулся к девушке окровавленной ладонью.

– Инга… Я пришел за тобой!

Интерлюдия: Генка-Скрипач

– Зураб! Я пришел за Ингой!

Ленивый и неторопливый, словно сытый лев, Зураб задумчиво почесал волосатый живот.

– Инга? Не знаю такую. Мы у них паспорта не спрашивали. Рот у баб вообще для другого…

Сидящие рядом братья радостно заржали: о да, уж они-то точно знают, зачем девкам рот!

Генка ошарашенно вскинулся:

– Зураб, ты чего?! Мы же договаривались?!

– Бум! – короткий прямой удар опрокинул Скрипача на ковер.

Одним плавным звериным движением Зураб сместился к поверженному парню и яростно зашипел:

– Волки с баранами не договариваются! Они их рэжут! Ты понял, да?!

Лицо Скрипача быстро заливало кровью и слезами. Взгляд бестолково плыл, свернутый на бок нос дополнял картину.

Зурабу такой расклад не понравился. Ему хотелось диалога, дрожащего блеяния и страха в глазах.

– Дауд! Плесни на него водой! Да не минералкой, а кипятком из чайника! Виса – приведи сюда девку! Только живо, не зависни с ней там! Вечно болт свой тешишь…

Средний брат – Виса – довольно хохотнул, демонстративно ухватил себя пятерней за мотню и потеребил громоздкое «хозяйство».

Младший – Дауд – радостно метнулся к стоящему на горелке чайнику. Осторожно потрогал медный бок и разочарованно цокнул языком – не кипяток, вах! Но возиться с розжигом не рискнул – Зураб заминки не потерпит. До краев наполнив стальную кружку, он вернулся к вяло копошащемуся на ковре Скрипачу и закричал:

– Вася, сюда смотри!

– А? – мало что соображающий Генка поднял голову.

– Буй на! – счастливо заорал Дауд и плеснул ему парящей водой в лицо.

Зураб, дождавшись болезненного крика Скрипача, ухватил его за ворот, притянул к себе и впился взглядом в глаза жертвы. Разглядев желаемое, он удовлетворенно кивнул и заговорил. Медленно и веско роняя слова: