Дмитрий Рус - Дети апокалипсиса [litres]

– Слабак!!! – волна далекого презрения окатывает меня изнутри.

Думать некогда.

Пугаться? Так мне и так страшно до лязга зубов, куда уж больше? Другое дело, что я не позволяю страху управлять собой. Вот она грань, отделяющая труса от бойца. Не сам придумал, тренер подсказал…

Зураб валится куда-то за барную стойку, а я переношу огонь на пинавших Скрипача джигитов.

Банг! Банг!

Парень, стоявший ко мне спиной и уже практически успевший развернуться и выхватить пистолет, ловит две пули – в бок и в шею. Я заранее наметил его вторым номером в списке целей – слишком худой, резкий и жилистый. Такой начнет метаться – хрен попадешь…

– Еще-е-е!!! – ревет внутри меня нечто маниакально-кровожадное.

Мир меняется. Пятна крови и вид открытых ран не вызывают больше рвотный рефлекс. Кровь манит перламутровым блеском, а развороченная плоть наверняка сладка на вкус…

Мне страшно… Господи, как же мне страшно!

Ущипнуть себя и прогнать жуткий морок я не могу. Прикусываю губу – отчаянно, словно в последней надежде. Боль немного отрезвляет и возвращает фокус внимания к реальности.

Несмотря на заложенные от стрельбы уши, слышу характерный металлический щелчок и звон гильз за барной стойкой. Жив, значит, Зураб, перезаряжает свой обрез. Плохо, очень плохо.

Подстреленный тощий медленно валится на пол. Его пальцы продолжают царапать кобуру, но добивать контрольным – некогда, осталось еще две цели и пять патронов.

Скакавший на голове Скрипача увлечен любимым делом – стрельба не помешала ему прыгнуть еще пару раз. Затем, озадаченно замерев, он оглянулся и уперся взглядом в темную бесконечность пистолетного ствола.

Получи, гнида!

Банг!

Хлоп-хлоп!

Звуковая ударная волна лупит дуплетом. С первым хлопком прыгун просто исчез! Со вторым – так же неожиданно появился, но уже на пару метров дальше.

Какого черта?!

Перенести огонь не успеваю. Еще один резкий прыжок – на этот раз в обычном пространстве, без киношных спецэффектов, и беглец исчезает в оконном проеме. Вынести телом пластиковую раму – непросто, но этот чертов «флэш» – справился.

Взвываю от бессилия и непонимания происходящего.

Перевожу взгляд на последнего из оставшейся тройки и тут же бросаю свое тело в сторону. Рот раскрыт в беззвучном крике, я лечу словно в замедленной съемке. Рву жилы, пытаясь обогнать само время и успеть! Успеть выстрелить первым!

Невысокий и широкоплечий, он находился в тени, и я не мог раньше разглядеть его лица. Стрелять начали почти одновременно. Я лишь на мгновение раньше – заранее зная, что не попаду, но очень надеясь, что смогу испугать. Он на долю секунды позже – уверенно поймав мое тело в прицел.

– Банг! Банг! – мой дуплет рвет тишину, а яркие вспышки выстрелов подсвечивают перекошенное отчаянием лицо.

– Саш!.. Банг! – противник изумленно вскрикивает, причем мне отчетливо слышится оборванное: «Сашка!».

Последний слог глушится выстрелом, пуля обжигает мне голову, а вспышка уверенно подсвечивает стрелка. В меня попали? Многострадальный череп наконец-то развалился, и я сейчас умру?

– Алик-х?! – Я с хеканьем и грохотом завершаю свой полет и неуклюже заваливаюсь на устилающий пол хлам.

Голова вроде на месте. Венозная кровь не хлещет тугой струей, мозги не вываливаются из расколотого черепа. Похоже, какое-то время я еще буду жить. Под отбитым боком что-то хрустит – то ли ребра, то ли мусор под моим весом.

Лежу дико неудобно, противник замер напротив. Стволы наших пистолетов смотрят друг на друга, но мы оба медлим.

Алик?! Мой одноклубник, партнер на ринге и просто ПРАВИЛЬНЫЙ парень?! Как же так?!

Пауза затягивается. Нервы все туже наматываются на кулак, оружие начинает подрагивать в руках. Я отчетливо чувствую, в какую точку указывает черный провал направленного на меня ствола. Ни одна проповедь не даст тебе столько истовой веры, как десяток секунд под прицелом потенциального убийцы.

Действие снимает с паузы Зураб. Невероятным прыжком, без помощи рук, он одним движением запрыгивает на барную стойку. Рот перекошен в яростном крике, кровавая пена летит хлопьями, как от загнанной лошади.

– Сдохни, Вася!!!

Бросаю тело в перекат. Среагировав на движение, стреляет Алик.

Слепо луплю в ответ.

По лицу хлещет керамическая крошка разбиваемых попаданиями плит. Качусь, молюсь, отсчитываю оставшиеся в магазине патроны. Три… два… последний!

Дивизионной гаубицей дважды рявкает обрез. Оглушая, ослепляя, дергая за штанину раскаленными иглами.

– Бой! Кровь! Бой! – в голове дикий шаманский ритм. Словно запертый внутри моего черепа зверь вцепился в прутья клетки и сотрясает ее могучими лапами.

– Граната! – давший петуха голос Ильи сопровождает влетевший в ресторанчик предмет.

Запал дымит натурально, и я вновь ухожу в перекат. Опять занимаюсь математикой для боевых первоклашек – отсчитываю секунды горения замедлителя.

Четыре, три, два, один…

С грохотом врезаюсь в стол. Ревя от боли и натуги – опрокидываю его на бок, сжимаюсь младенцем за круглой столешницей. Осколки, пощадите мои ноги!

– Граната! – уже не так уверенно вновь вопит Илья.

Второй пакет влетает в помещение, на этот раз более точно – прямиком к барстойке, на которой нервно пляшет перезаряжающий обрез Зураб.

Загнанно скалюсь, сбрасывая отстрелянный магазин и нащупывая на поясе запасной. Эх, Илюха, блефовать ведь тоже надо уметь! Не мог реально нахимичить какой-то взрывпакет? Времени же было – вагон!

Бум!!!

Бахнуло так, что мир мгновенно окутался звенящей тишиной. Звук словно выключили. Спиной почувствовал, как вздрогнула столешница, принявшая на себя густое облако осколков. Ногу в крепком ботинке подбило кувалдой – в резиновой подошве образовалась глубокая вмятина с рваными краями.

Сквозь вату в ушах пробился истеричный крик:

– Сука!!! Я твою маму драл!!!

Вбиваю магазин в рукоять пистолета. Высунув оружие из укрытия, дважды стреляю. Вслепую, подавляя противника и повышая градус паники.

Спешно отдергиваю руку – внутренний таймер вопит тревожным аллертом.

Вовремя!

Бумм!

Вторая бомбочка ахнула так же раскатисто и басовито. Взвизгнули осколки, посыпалось битое стекло. Ай да Илья, ай да сукин сын!

Тут же выпрямляюсь, вскидывая пистолет. Ну?!

Никого нет, лишь дым, хаос и тела на полу. Постепенно восстанавливающийся слух доносит звуки из внутренних помещений ресторана. Сдавленный мат, грохот заваливающихся стеллажей, хлопок тяжелой двери.

Сбежали, твари!

Опускаю оружие, сплевываю кровавую слюну. Глядя на распростертые на полу тела, резюмирую давно желанным:

– Овец ты в горах драл…