Дмитрий Рус - Дети апокалипсиса [litres]

И, не дождавшись ответа, Скрипач тяжело вздохнул, развернулся и вновь поплелся в сторону кабака. Как баран на заклание…

Инга? Вроде помню такую. Красивая девчонка, но гордая – что твое дело! Полковничья дочка, не нашего полета птица. С папой на «Порше» в школу, с мамой на «рэнжике» домой.

Безнадежно влюбленный Скрипач уходил…

Пошатываясь и нелепо зажимая приклад автомата под мышкой.

Звякнув об асфальт, из раскрытого подсумка выпал магазин. Генка, ничего не замечая вокруг, упрямо шел вперед. Чуть наклонившись – словно против ветра. Ничего не слыша, накачивая сам себя и нашептывая какую-то мантру.

– Убьют ведь дурака… – озвучил Илья очевидный прогноз.

Звяк! Из разгрузки вывалился второй магазин. Он же – последний из запасных.

Юный химик вновь цинично прокомментировал:

– Повышение уровня сложности квеста. Спаси принцессу, используя всего двадцать девять патронов. Опционально: остаться в живых.

Я поднял глаза к небу и прошептал:

– Господи, за что мне это?!

Шорох удаляющихся шагов. Генка идет умирать, унося оружие врагу.

Если у Хаджиевых появится автомат, то мне для защиты потребуется пулемет. Атакующий имеет фактор внезапности, возможность маневра огнем, право на отход и перегруппировку. А уж партизанящий враг опасен вдвойне – даже с одним лишь ножом в руках.

Пара секунд на принятие решения.

Рациональное – дать Скрипачу по шее и отобрать автомат. Потому как сейчас – это перевязанный шелковой ленточкой подарок беспредельщикам.

А ведь серьезный ствол да в толковых руках – резко повысит шансы на выживание моей группы.

Ну а эмоциональное решение – это ухватить биту покрепче и броситься на выручку. Наших бьют!

Черт, что делать‑то?! Я ведь реально не дед Мазай, скорее – дед MustDie! Лодка не резиновая, руки замерзли, весло в крови… А зайцы все маршируют и маршируют мимо, уходя на глубину с воодушевленным видом. Брр! Фантасмагория…

Кошусь на Илью. Химику не до моих рефлексий.

В парне проснулись еврейские корни, и сейчас он деловито стряхивал мусор с подобранного автоматного магазина. Уловив внимание к своей персоне, делает большие и невинные глаза:

– А шо такое?! Быстро поднятое не считается упавшим!

Успокаивающе отмахиваюсь – не дело портить человеку внутреннего хомяка. Естественно, пока этот хомяк на коротком поводке и под союзным флагом.

Прищурившись, оглядываюсь по сторонам. Вокруг никого, двор словно вымер. Из бесхозного оружия – только пролетарское – камни да палки.

Законы жанра дали сбой.

Не видно брошенных бандитских внедорожников с торчащими из багажника затертыми до блеска автоматами и навороченными винтовками наемных киллеров.

Нет в поле зрения и ничейных оружейных магазинов, гостеприимно подмигивающих оптикой дорогущих прицелов и вкусно пахнущих универсальным маслом «WD-40».

Также не видать погибших военных и полицейских, заботливо притопавших умирать к нам во двор в обнимку с табельным оружием и двойным запасом БК.

Эх, нет в жизни совершенства…

Стоп! Мертвые полицейские, говорите?

Запрыгиваю на усиленный бампер инкассаторской машины, рефлекторно задерживаю дыхание и заглядываю вовнутрь, сквозь проем вынесенной лобовухи.

Видимость так себе. Микроавтобус стоит жопой к солнцу, бронированные стекла наглухо затонированы. Кабина смята и придавлена отвалом трактора.

Однако искалеченное аномальным сном зрение все более послушно. Напряженно всматриваюсь, несколько раз моргаю, и вязкую тьму послушно сменяют мягкие, серо-зеленые полутона. Не тепловизор, но нечто очень схожее.

Мама, я киборг?

Да ну на фиг! Работает ведь? Полезно же? Вот и пользуюсь, стеснительно помалкивая в тряпочку.

В салоне броневика только водитель. Мертвый, надежно пристегнутый и грубо обезглавленный. Оголившийся позвоночный столб вяло искрит разноцветными огоньками. Огоньками?!!

Судорожно сглатываю ставший в горле ком и тут же теряю концентрацию. Зрение возвращается в привычный спектр, глубокие тени вновь затягивают автомобильный салон. Искр и прочих спецэффектов больше не наблюдается. Впрочем, все то, что мне было нужно, – рассмотреть я успел.

А потустороннее… К чер… э-э…

При текущих непонятках словами лучше не разбрасываться. Короче, шло бы оно все лесом.

Напоминая, что я все же не киборг, затылок и шею простреливает резким импульсом боли. Укол настолько силен, что на мгновение теряю контроль над телом. Пару секунд я беззвучно хлопаю ртом, распластавшись на капоте броневика, словно парализованная медуза.

Чувствительность возвращается к тому моменту, когда волна животной паники уже готова захлестнуть с головой и уволочь меня на дно личного безумия.

Деревянными движениями еложу ботинками по решетке радиатора. Нащупываю ногами бампер, пристраиваю соскользнувшие ступни и выпрямляюсь. Спешно тянусь к затылку, ощупываю голову.

Сухо, без лишних дырок и прочих аномалий, в виде торчащего из черепа арбалетного болта. А ведь по ощущениям – словно пуля вошла или ржавую спицу вогнали.

Руки подрагивают, спина в холодном поту. Ситуация невольно зацепила и вытащила наружу один из кошмаров моего детства.

Ровно десять лет назад, также летом, также во дворе…

Я упал тогда с лихо раскачанных качелей – не больно, на песок! Гордо поднял голову – я не боюсь, папка! И увидел наполненные ужасом глаза отца и его рот, раскрытый в оглушительном: «не-е-е-т!!!».

А затем вернувшаяся качель с влажным хрустом врезалась мне в затылок.

В результате – операция, неделя комы, долгое восстановление и четкое воспоминание о том, как проминаются под пальцами кости черепа…

Яростно чешу затылок, пытаясь унять неумолимый зуд в голове. Останавливаюсь только тогда, когда изнутри что-то поскреблось в ответ.

Вновь покрываюсь липким потом. Уверен, мои волосы сейчас шевелятся и седеют прямо на глазах.

Настороженно прислушиваюсь к себе, больше всего на свете боясь вновь почувствовать постороннее в голове.

Тишина…

Показалось? Очень на это надеюсь…

Размеренно дышу, успокаиваясь и гася панику. Спокойно, Сашка! Мир изменился, и ты вместе с ним. Это даже в плюс. Прежний «я» – вчерашний выпускник, одиночка, рукопашник-любитель – вряд ли долго протянул бы в реальности анархического постапа.

Ладно, это все лирика. А вот оружие – оно где-то там, в глубине салона.

Тянусь к телу водителя практически вслепую. Моя буйная фантазия тут же пускается в пляс, пугая разум страшными картинками.

Вполне ожидаемо. Ощупывать труп в темноте – это вам не ночное купание в море. Гораздо, гораздо страшней…