Дмитрий Рус - Дети апокалипсиса [litres]

– Да подавись ты! Дельта-девять-тетрагидроканнабинол. Почти витаминка! Для храбрости и против дрожания рук!

Если он рассчитывал, что я ничего не пойму, – то зря.

– Каннабинол? – голос клокочет, пугая даже меня самого. Ведь это не мой голос – не говорил я раньше в такой октаве!

С трудом сдерживаю рвущую разум злость. Даже не злость – ярость!

Ours is the Fury – «Нам – Ярость…»

Хлоп!

Еще одна плюха усаживает Илью жопой на асфальт. На этот раз я бил сильно, сознательно желая причинить боль. Высыпаю таблетки себе на ладонь, шагаю к вяло шевелящемуся парню.

– Пасть открой!

Илья недоуменно пялится на меня, затем начинает ерзать задницей, стараясь отодвинуться подальше.

– Э! Ты чего?!

– Травку любишь? Не куришь, интеллигентно принимаешь перорально? Ну так жри! Открывай пасть, говорю!

А вот теперь в глазах парня мелькнул страх.

– Саня, ты сдурел? Там полсотни доз!

– Ну и замечательно. Вштырит – не по-детски! Ты же этого хотел?

Илья замер, насупился. Страх во взгляде сменился злостью.

– Хотел! Именно что хотел! Ты вот спал, пуская слюни! А я две недели жил в этом дерьме! Один – днями и ночами! В доме – полном трупов! Слушая крики насилуемых девчонок и забиваемых наглухо пацанов! Так что не тебе меня судить! Отдай таблетки!

Though All Men Do Despise Us – «Вопреки людскому презрению…»

Девизы домов из «Игры Престолов» почему-то сами всплывали в голове. Последний просмотренный сериал…

Химик дерзко рванулся вперед, считая, что завиноватил меня до полной потери агрессивности.

– Хер тебе! – бью навстречу, как в ринге, ловя противника классическим фронт-киком.

Жестко, не жалея, вышибая дыхание и опрокидывая на асфальт. Присаживаюсь рядом, придавливая коленом горло Ильи. Не ради боли и страха – они вторичны. Тут дело в другом…

Наклоняюсь, давлю взглядом, с яростью шиплю в судорожно скривившееся лицо:

– Предупреждаю лишь один раз. Увижу с дурью – и мы больше не друзья. Со всеми вытекающими.

– Почему? – раздался за спиной тихий и гнусавый голос Скрипача.

Оборачиваюсь.

Генка уже выбрался из салона и теперь нерешительно топтался на месте, нелепо прижимая к груди тяжелый «АКСУ». Автомат хоть и укороченный, но весу в нем три кило – как в трехлитровой банке варенья. А это много – пойди побегай с ней на вытянутых руках!

А по поводу «нелепо»… Так ведь заметно! Точно так же бросается в глаза неопытный курильщик, бережно держащий сигарету большим и указательным пальцами. Вроде и логично – но так нелепо…

– Потому что наркоман – существо зависимое. Сломать его – дело нескольких дней. И цена у него всегда одна – доза! Предаст, продаст, ударит в спину, подставит или подставится сам. Оно мне надо?

Генка задумался, причем скорее – о чем-то своем. Подрагивающие пальцы рефлекторно ласкали вороненую сталь оружия.

– Не надо… Убей его…

Интерлюдия: Генка Скрипач

– Она для меня как наркотик, я не могу без нее, Зураб! – Генка прижал тонкие ладошки к груди и попытался заглянуть в глаза высокому и широкоплечему собеседнику. – Ты только не обмани меня, пожалуйста!

Во взгляде горца мелькнуло презрение, однако могучая монобровь и радушное выражение лица скрыли истинные эмоции.

– Э-э-э! Зачем плохо говоришь, да? Мы же с тобой мужчины, а мужчины слово держат! Нормально делай, как договорились, – получишь свою красавицу еще теплой! Хе-хе…

– Зураб!

Горец с удовольствием оскалился собственной шутке.

Ну а Генка чуть расслабился и несмело улыбнулся в ответ. Ему было страшно, очень страшно. Но есть такие цели, ценности и мечты, которые толкают на ПОСТУПКИ! Для кого-то это дети, для кого-то Родина, власть или деньги. А для Генки… Для Генки это Инга. И если он не решится сейчас – то второго шанса не будет. Время нынче такое – «Время Исполнения Желаний». Именно так, с большой буквы. Причем желаний – абсолютно любых. Правил больше нет. Бери от жизни все!

И Генка решился. Он возьмет свое! И горе тому, кто встанет у него на пути! Тот же Валерон – как он, гад, посмел приобнять Ингу?! Защитник, типа! Ну-ну, погляжу на тебя теперь!

Улыбка парня стала чуть светлей, за что он тут же поплатился. Ухватив Скрипача за шею, Зураб подался вперед, резко сокращая дистанцию и выпуская наружу свою истинную натуру. Ярость, угроза, агрессия!

Ноги у Генки мгновенно сделались ватными. Нависший над ним Зураб калеными гвоздями вбивал в него правила нового мира:

– Ара, сюда слушай! Подведешь меня – умрешь! Плохо умрешь, понял, да? Вечером один тут стой, я с братьями буду. Отведешь нас, как обещал! Схрон с девками покажешь, на фишке постоишь! Мы их парней – как баранов, в ножи! А ш… э-э-э… а девушек ласково возьмем, не больно совсем. Утром придешь за своей, получишь, как договаривались!..

Генка посмел было открыть рот, но Зураб рявкнул, повышая голос и угрожающе вскидывая руку.

– Э-э-э, не зли меня, да?! Сказал утром, значит, утром! Не тронем ее, ты же как брат мне, Вася! Никто тебя теперь не тронет, как шейх жить будешь! Красавица твоя тебе вечерами ноги омоет, глаз не поднимет, слова поперек не скажет! А ночью – все твои фантазии, по одному слову! Ты ведь брат мне, да?

И Генка сломался.

– Да…

– Не надо… Убей его… – сказал Генка и, развернувшись, медленно похромал в сторону «Ласточки» – небольшого ресторанчика локального масштаба.

С нашей позиции его не видно, заведение расположилось с другой стороны дома. Но, судя по всему, именно оттуда доносятся отголоски заезженных до рвоты «Черных глаз».

Брошенная пустым и безразличным голосом рекомендация ошарашила не только Илью, но и меня.

Ощущение – словно ухнул в ледяную прорубь. Мгновенно накрыло сакральным знанием – все, баста! Прошлая жизнь ушла. Навсегда и бесповоротно. Реалии и ценности нового мира – они другие. Святая корова современности – человеческая жизнь – теперь балансирует на острие клинка и стоит не дороже патрона.

Здесь могут выбросить ребенка из окна – просто ради развлечения. Кажется ужасным и невозможным? Хм…

А чем это отличается от веселившихся в свое время викингов, подбрасывавших младенцев и ловивших их на копья? Вот-вот, абсолютно ничем.

Шелуха цивилизованности у прямоходящих приматов – бесконечно тонка. И стоит кандалам закона ослабить свою хватку, как она начинает осыпаться и приоткрывать истинную сущность эволюции. Право сильного, право стаи. Тюрьма, армия, детдом, необитаемый остров… Там нет демократии. Да и не будет никогда.

Переглянувшись с побледневшим Ильей, я вплотную приблизился к его лицу:

– Осознал?

Парень кивнул. Серьезно так кивнул. С паузой и нарушенной моторикой – под гнетом тяжелых мыслей и с глубоким погружением в себя.