Михаил Митрофанов - Особый приказ

Для многих поколений Асархаддон оставался мифом, который волновал только книжных червей. Но давно забытая сказка стала былью. Полтора века назад экспедиция одного из королевств обнаружила в Океане архипелаг. В то время люди часто выходили за Морские ворота. Они искали новую землю, и они ее нашли. И на этой земле был спрятан осколок души Асархаддона. Как они разбудили дух древнего чудовища, была ли это неосторожность или умысел, никто толком не знал.

Отец драконов проснулся, и целый свет вздрогнул. Рухнул барьер между мирами, и из Нижнего мира хлынула волна нечисти. Игнатов знал эту скорбную летопись: развалившиеся государства, исчезнувшие торговые пути, рыскающие по уголкам мира твари, которых в старые времена не видели даже на картинках. Воевать с врагом, у которого нет слабых мест — все равно, что бить мечом по воде. Пятьдесят лет хаоса разрушили то, что строилось веками.

Главное, что Изяслав почерпнул для себя из этой истории — мир выдержал. Рутения потеряла людей, земли, обеднела, но сохранилась. Страна была тяжело ранена, но она продолжала бороться за свою жизнь. Демоноборцы не просто пытались сохранить то, что оставалось свободным от нечисти — они медленно, но верно отвоевывали свою землю. Страшно, кроваво, тяжело, но рутенийцы научились воевать и с драконовыми детьми. Игнатов знал, что легкого способа победить нет, но есть вообще хоть какой-то способ.

Звезды висели в небе яркими огоньками, холодными и пронзительными. Если и бывает холодное пламя, то это свет далекой звезды. Яркий. Мертвенный. Неподвижный. Даже Сатевис и Глаз Грифона, большие красные звезды, ничем не напоминали живой огонь костра.

Изяслав оглянулся. Узольская пуща выглядела большой зубчатой стеной, черной даже на фоне ночного неба. Деревья сливались в одну неподвижную массу, недобрую и мрачную. Изяслава это вполне устраивало. Пусть лес будет сколь угодно мрачным, главное, чтобы оттуда ничего не выбралось. Изяслав не сильно опасался ночного нападения, но все же незадолго до полуночи поднялся сам и поднял Лютого с Богданом. Изяслав слишком много и слишком часто слышал, как люди погибали из-за бравады. Поэтому даже на удобной позиции, даже при собаке, три самых опасных часа лучше стоять в дозоре самому.

Если бы путь занимал два часа, а не пять, Игнатов бы и не стал задерживаться на ночь. Впрочем, если бы путь занимал два часа, они успели бы обыскать опушку задолго до вечера. Изяслав сделал небольшой глоток зелья и довольно зажмурился, чувствуя, как возвращается бодрость. Потом, конечно, надо будет поспать чуть больше, но это будет потом. Изяслав постоял еще секунду, прислушиваясь к ночным звукам, и отправился обходить часовых.

До самого утра их никто не побеспокоил.

Карта занимала весь стол. Длинная лента, обозначавшая Имию, разделяла огромный лист на две неравные части. Более крупную западную покрывали значки деревень и нитки дорог. К востоку от Имии ни дорог, ни деревень не было: только ландшафт и два места прорывов поодаль от воды. За прошедшие сутки Умов и Петр составили план осмотра. В самом плане ничего особенного не было: хронику в городе вели как следует. Порядок обхода мест прорыва определился легко. Не самая сложная, рутинная работа, которую надо просто добросовестно сделать.

Все это Умов хорошо понимал, но перед советом никак не мог отделаться от ощущения, что они где-то ошиблись. Странно, глупо, нелогично — но эмоции никогда не подчиняются логике. Как только волшебник вошел в комнату, его переживания тут же исчезли. Но Умов по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке. Все дело было в собравшихся. Здесь, среди боярских детей, Изяслав был своим. Умов — нет. Вне иерархии корпуса магов Иван оставался мелким дворянином.

— Смотрите, — заговорил Изяслав. — Вот эту вещь обнаружили в Узольской пуще.

На стол лег кусок зеленой ткани.

— Этот лоскут сняли с драконовой ивы неподалеку от опушки. Кроме этого, на берегу ручья есть следы достаточно высокого человека. Это значит, что драконопоклонники проникли сюда с юга. Да? — Изяслав повернулся к одному из сотников.

— Но почему они пришли с юга, а не ушли на юг? — спросил командир отряда.

— Потому что после моего возвращения наш волшебник проверил ткань и сделал вывод, что отрыв произошел раньше вызова Костлявого. Умов, поясни.

— Драконова ива все время выделяет кислоту, — Иван нашел нужные слова, чтобы объяснить свои выкладки далеким от колдовства людям. — Лоскут постоянно был на шипе и его повреждали капли кислоты, которые медленно выделяло растение. Видите чуть более темное пятно возле дырки? Судя по размеру, ткань висела не меньше трех дней, но не больше недели.

Иван договорил и сделал полшага назад, возвращаясь на место. Забавно, но из группы людей у стола с картой выделялись только он и воевода. Умов стоял чуть поодаль, у стены, сложив руки на животе. Олег Владимирович сидел во главе стола. Он рассматривал карту, и его лисья физиономия выглядела печальной.

— Существо вызвали три дня назад, — добавил Изяслав. — Это значит, что сначала кто-то дневал в пуще, а потом уже двинулся на северо-восток.

— Ясно, — сотник наклонил голову.

— Крестьян возле Кулакова убили пять дней назад. Получается, что драконопоклонники шли вот так, — палец Игнатова описал на карте полукруг. Город оказался вдалеке от маршрута. — Наша задача проста: обеспечить безопасность Камня.

Изяслав выпрямился. Прошла секунда, и заговорил воевода.

— Тогда единственный вопрос. Что вы собираетесь делать? Даже не так: какие силы и для чего вам потребуются?

— Надо сделать так, чтобы драконопоклонники не могли пройти незамеченными по дорогам, — ответил Изяслав. — Принятых вами мер достаточно, чтобы обнаружить тварь, но их не хватит, чтобы ловить людей. Мы проверим точки прорывов самостоятельно и начнем с берегов Узоли. Умов! Сколько дней держится след вызова?

— До десяти дней, если были открыт разлом, — отозвался волшебник. Он говорил о том, что ему привычно и понятно. — Если постараться, можно выявить след, которому две недели.

— Одна неделя уже прошла, — подытожил Изяслав. — Поэтому начнем с берегов Узоли и окрестностей Кулакова.

— Если бы они ничем не отличались от обычных людей — не убили бы крестьян, — Изяслав шел быстро, и его речь становилась отрывистой. — Значит, след за ними остается. Значит, ты его найдешь.