Михаил Митрофанов - Особый приказ

— Я постараюсь, — ответил Умов.

— Постарайся. Найди. Объяснять, почему не нашли — всегда сложно.

Они оба спустились по ступеням крыльца, и Изяслав посмотрел на небо.

— Отправимся после обеда, примерно через час. Готовься.

Игнатов хотел сказать что-то еще, но промолчал, пока мимо них пробежит парень в форме писаря.

— Я еще поговорю с Петром насчет тех троих местных, — продолжил Изяслав, когда парнишка скрылся за дверью, бросив последний взгляд на Умова. — Жаль, но оставить его тут не получится.

Через несколько минут Иван уже собирал вещи в своей комнате. Пока демоноборцев не будет в городе, в его покои никто не войдет. Они останутся под охраной, и поэтому всего снаряжения Умов мог не брать — только то, что нужно для измерений. Здесь и сейчас, за привычным ему делом, Иван успокаивался и действовал быстро.

Ему казалось забавным, что писарь откровенно таращился на него, а не на Изяслава. Может, дело было в том, что парень успел побывать в крепости. Для командиров на совете Умов был человеком-функцией, носителем специальных знаний. Для парня, скорее всего, Умов был человеком, далеко прошедшим по тому пути, на который у самого писаря способностей не хватило.

Иван успел привыкнуть к волшебству. Южная крепость дала ему знания и научила их применять на практике. Но она так и осталась для Ивана источником знаний, не более того. Умов пришел в крепость сыном мелкого дворянина и вышел им же. С ним училось достаточно тех, кто мог ему об этом напомнить.

Ученики подскочили с мест, едва только старушка вошла в класс. Маленькая, худая, со снежно-белыми волосами, она не выглядела дряхлой. Может, из-за осанки, может, из-за твердых шагов. Все эти вещи проскользнули по самому краю внимания Ивана, как дополнение к главному — облачению их преподавателя. Синий всегда был традиционным цветом магов. Знаком принадлежности и ранга. Конечно, Иван видел волшебников. Их нельзя не увидеть за два года в Южной крепости. Но занятия у них до этого момента вели разве что колдуны. Впервые у них вел урок человек в синей мантии — волшебница.

Здесь и сейчас Иван по-настоящему понял, что рубеж пройден, что они вот-вот перестанут быть «писарями». Ни расписание, ни слухи не произвели такого эффекта, как появление старой волшебницы.

— Садитесь, — ее голос оказался сухим, по-настоящему старушечьим.

Свой урок волшебница начала с переклички. Пока она называла учеников, первое напряжение потихоньку сошло на нет, и подростки начали тихо переговариваться. Иван бросил пару взглядов по сторонам. Девчонки на заднем ряду о чем-то шепчутся. Одноклассник многозначительно посмотрел на Ивана. Во всем классе среди двух десятков подростков только Василиса восседала с таким видом, будто ничего особенного не происходит.

— Итак, — продолжила старушка, и класс моментально замолчал. — Во-первых, меня зовут Ольга Иоанновна. Во-вторых, предмет, которому я буду вас учить, называется «Основы магии». Вас сочли достойными для обучения колдовству, и я надеюсь, что вы покажете себя с лучшей стороны.

«Или, проще говоря, хотя бы дотянете до зимы», — подумал Иван.

— Первый вопрос. Вы все слышали о магии, вы все наблюдали ее проявления. Как бы вы разделили заклинания на группы? Есть ли у кого-нибудь идеи?

Иван даже не удивился, что в классе поднялась только одна рука. Василиса, конечно, кто же еще? Племянница архимага, старшая дочь князя Чернова, холодная и всезнающая. Девушка, которая сидит за партой, как на троне, и учится, отвлекаясь только на еду и сон. Иван не сомневался — Чернова уже успела что-то вычитать. Волшебница скользнула взглядом по классу и еле заметно мотнула головой, смотря на Чернову. Рука девушки опустилась, и Василиса снова застыла, как изваяние.

— Мне интересно, как вы размышляете, — продолжила Ольга Иоанновна.

Она посмотрела на Умова и провела пальцем по списку.

— Вот, например, Саввин, — негромко произнесла она. — Как бы ты разделил заклинания?

— Ну… — крупный парень поднялся с места. — Ольга Иоанновна, я бы делил их по силе… еще бы по назначению. Ну, боевая магия, мирная, еще какая-то.

— Допустим, — сказала волшебница с неопределенной интонацией. — Садись. Петрова. Какие идеи у тебя?

— Наверное, на ту, которую можно, и которую нельзя использовать. Светлую и темную, — пояснила девушка, поднявшаяся справа от Умова.

— Понятно, — произнесла старушка. — Садись. То, что вы назвали, сгодится за стенами крепости. Записывайте все: заклинания делятся по принципу их работы. Нет темной и светлой магии. Нет боевой и мирной магии. Вся она — лишь инструмент в руках мага. Не более. Это первое, что вам следует осознать.

Иван погрузил перо в чернильницу и вывел: «Магия — лишь инструмент». В классе послышался скрип перьев. Ученики быстро поняли, что пора тщательно записывать.

— Заклинания разделяют по принципу работы, — продолжила волшебница, — Пока что запомните две основных группы, с которыми мы будем работать: энергия и материя.

«…по принципу работы», — записал Иван.

— Чернова! — неожиданно спросила Ольга Иоанновна с точно такой же интонацией, с какой спрашивала всех остальных, — К какой группе ты бы отнесла звездный огонь?

Василиса поднялась. Медленнее, чем обычно и как-то неуверенно. Иван нервно облизнул губы: ответа на этот вопрос он не знал. Он предполагал, что чудовищная змеистая искра, способная испарить металл, ближе к энергии, но обосновать ответ не мог. В классе послышалось тихое шуршание. Похоже, это будет первый вопрос за два года, на который Чернова не знает ответа.

— Ну? — спросила старая волшебница.

— К энергии, — выдохнула Чернова.

— А почему?

— Маг создает звездный огонь, раскаляя воздух, — Василиса говорила медленно, будто нащупывая ответ. — Он не превращает воздух, он подводит к нему тепло…

— Правильно, — Ольга Иоанновна еле заметно улыбнулась. — Можно садиться. Для чего был задан этот вопрос, ответ на который вам еще не говорили? Для того, чтобы показать вам важнейшую вещь в нашем деле. Способность думать и сопоставлять — вот то качество, без которого волшебника не бывает. Записывайте тему…

Иван покосился на первый ряд. Чернова снова сидела, как примерная ученица. По-видимому, свой успех она восприняла как должное.

Дорога тянулась к горизонту. Иногда она петляла, иногда скрывалась за холмом, но потом снова вытягивалась вдаль. Все рутенийские дороги похожи друг на друга, но при этом каждая чем-то отличается от остальных. Умов называл эту смесь ощущений просто и без затей: запах. Дорога возле его поместья пахла жильем и теплом. Дорога, которая вела в Южную крепость, пахла каким-то неземным спокойствием. Эта дорога пахла неизвестностью.