Михаил Митрофанов - Особый приказ

Раз за разом они совершали одну-единственную ошибку, и все заканчивалось меньше чем за минуту. Последнее видение Умов запомнил особенно хорошо. Богдан замешкался вместе с собакой, и тут же его голова исчезла в пасти дракона. Что-то шлепнуло сбоку, и Умов, обернувшись, увидел, как Василиса летит безжизненной куклой. За миг до того, как к нему метнулась голова, состоявшая, казалось, только из зубастой пасти, он открыл глаза.

Умов проснулся среди ночи. Несколько секунд он лежал в темноте, пребывая на грани между реальностью и забытьем. Его ноздри щекотал слабый запах пепла. Умов принюхался; от голов до сих пор пахло той серой поляной посреди леса. Он поднял голову. В полумраке угадывались очертания драконьей головы; волшебник увидел потухшие глаза, и сновидение отступило окончательно. Дракон остался жив только в ночных кошмарах. Наяву он уже несколько дней как убит людьми. Умов встал и приоткрыл окно. С улицы потянуло чистым воздухом. Не тратя времени зря, волшебник снова улегся спать; кошмары больше не беспокоили его до самого утра.

Изяслав сосредоточенно скрипел пером. Все, что они здесь сотворили, надо перенести на бумагу. Описание найденных тварей, боев, допросы, результаты проб и активность точек — все это следовало записывать по установленным правилам. Эти записи будут тщательно читать. Из года в год столица контролирует процесс накопления опыта: долгий, сложный, и необходимый.

На большом, потемневшем от старости столе перед ним лежали шесть докладов. От сухого рапорта Петра и целого трактата Василисы до кривых букв из-под пера Богдана и отчета Лютого, который записали с его слов. Все это он сводил в один подробный отчет, укладывая схватку с драконом в сухие строчки, где не было места пережитым эмоциям. Только подробное изложение: кто где стоял, кто куда стрелял, у кого что получилось.

Каждую фразу он переносил на бумагу только после того, как тщательно формулировал ее в уме. Дракона убивают не каждый месяц и даже не каждый год, чтобы думать, будто эту бумагу не станут тщательно перечитывать. Дело даже не в том, что в ставке будут изучать каждое слово, Изяславом двигало совершенно иное чувство. Когда-нибудь потом его записи будут читать молодые охотники на демонов. Память о том, как он подбирал слова на поляне, исчезнет. Забудут то, как им повезло найти дракона в нужный момент. А вот память о бое, в котором обошлись без потерь, останется надолго. Ощущение причастности к пополнению опыта заставляло выкладываться по-настоящему, вспоминая мельчайшие подробности.

Дверь скрипнула, когда он дошел до середины. Изяслав поднял взгляд, уже зная, кого он увидит: так войти к нему — без спроса — мог только Петр. Священник старательно, с нажимом закрыл за собой дверь, даже посмотрел — достаточно ли плотно она прилегает к косяку. Только после этого он пошел к столу. Изяслав забыл об отчете; таким он видел друга крайне редко.

— Он заговорил, — негромко произнес Изяслав.

— Да. Голова дракона развязала ему язык. — Петр покивал. — И вот что он сказал…

Сартак родился, когда его отец, хан Темур, разменял пятый десяток и совсем отчаялся дождаться сына. Из десяти ханских дочерей шесть уже вышли замуж, и старый хан незадолго до радостной новости начал всерьез раздумывать: кому из зятьев завещать трон. Для позднего, долгожданного и единственного сына отец ничего не пожалел. Даже выписал учителей из Аклонаты, чтобы сын знал с детства то, что он сам так и не усвоил. Старый и хитрый Темур воспитывал себе наследника. Сартак сел на отцовский трон в пятнадцать лет.

И взялся исполнить отцовскую волю.

Его ханство, прижатое к Имии, долгие годы жило за счет набегов. Год за годом в низовья Имии сгоняли живой товар. Но в последние годы ходить в набеги становилось все сложнее. Уруты медленно продвигались на юг и наращивали силы на границе. Может, через двадцать лет, может, через сорок поток рабов иссякнет. Хан Темур это понимал очень хорошо. У него не было других границ для набегов: ливов треплют его зятья, а на востоке взять нечего. И он сделал все, чтобы его наследник тоже понял.

И когда Сартак стал ханом, Степь замолчала на три года.

Он говорил с зятьями; у него было много родственников и среди них находились способные слышать. Он укреплял свою власть. Наконец, он привел к покорности некоторых своих соседей. Сартак делал из своего разношерстного воинства Орду. Ему удалось удержаться на троне и внушить многим, очень многим, что месть урутов застанут если не они, то их внуки. А значит, надо прийти с войной до того, как по Имии спустится огромная армия.

Орда хлынет на север раньше. Молниеносным ударом она отсечет цепь крепостей от Ула-Темира и двинется дальше, на северо-запад. Одна битва сможет решить исход войны. Но уруты могут воевать и по-другому: удерживать города, изматывая Орду в череде стычек. Тогда взять крепости будет очень сложно; путь от них к Ула-Темиру самый короткий, но не единственный. Второй надежный путь далеко к западу, и, чтобы как следует его перекрыть, понадобится разделить силы.

Сартак был молодым и талантливым правителем, и поэтому он не считал полководцев за Рекой дураками. Дробить свое войско он не мог. Но способ закрыть несколько дорог к крепостям просто напрашивался.

Дракону после призыва требуется примерно неделя, чтобы прийти в себя и освоится. Потом ему нужно время, чтобы обустроиться. Через месяц он способен собрать вокруг себя множество демонов, покорных чудовищу. Аппетиты дракона растут медленно, но верно. И если все сделать правильно, то о драконе узнают слишком поздно, когда пройти рядом можно только с боем и внушительными силами.

Хан Сартак решил, что такой возможностью верлы не пользовались только из-за предрассудков, тем самым повторяя ошибку, которую до него совершали многие молодые и талантливые. Он обратился к чернокнижникам. В Танне, через которую верлы сбывали часть рабов, люди Сартака нашли драконопоклонников, готовых выполнить ответственнейшую задачу. Для этих людей нашлись и яйца дракона, и снадобья, и деньги. В большой тайне они приготовились пересечь границу, чтобы пробудить в лесах чудовище.

— Вот, пожалуй, и все, — Петр облизнул пересохшие губы. — Остальное мы уже знаем. Что-то не заладилось у них со вторым яйцом и Зимородок опоздал. В одном месте Костлявый вышел к людям. Разъезд поймал посыльного. Хвала кесарю небесному, что мы наткнулись на это.

— Хвала. Нам везло столько раз и так, что ничем другим это не объяснить. Не зря нам являлся грифон, — Изяслав поднялся со скамьи, подошел к окну и толкнул ставни. В комнате сразу стало шумно и свежо. — Но это война. Настоящая, большая война. Орду уже собрали.