Гедеон - Ад идет с нами

Рам отключил внешние динамики и спросил у Нэйва:

– В городе какая обстановка?

– Тихо, – отозвался тот. – Мирняк в шоке, но агрессии нет. Для местных это катастрофа, сэр. Ещё долго отходить будут.

– Объяви усиление на всякий случай, – распорядился Костас.

И уже Заре:

– Я сейчас убываю на совещание. Предоставьте капитану Нэйву данные о месте и времени проведения церемонии, он проработает маршруты движения для граждан.

– Спасибо, – искренне поблагодарила его идиллийка.

Планета Идиллия. Три километра от Зелара, штаб генерала Прокофьева

Совещание началось с прилюдного полоскания полковника Шеридана в помоях. Прокофьев не орал, не матерился, оперируя исключительно литературным языком, но при этом ясно дал понять, что Шеридан — кретин с единственной извилиной, да и та от фуражки.

Выволочку генерал завершил словами:

– Полковник, чтобы окончательно внести ясность, поясняю: лояльное население – такой же ценный ресурс, как инфраструктура и накопленное на складах продовольствие. И не смейте даже смотреть в их сторону без моего разрешения. Вам ясно?

– Так точно, – процедил Шеридан, едва не прожигая ненавидящим взглядом дыру в своём планшете.

— Отлично, — Прокофьеву было явно плевать с высокой колокольни на задетые чувства карателя. — Переходим к другим вопросам.

“Как так?!” – едва не заорал Рам. Он до последнего ждал, что Прокофьев вызовет караул и прикажет арестовать Шеридана за военное преступление, но у корпоратского генерала на этот счёт мнение явно сходилось с мнением Шеридана.

“Рука руку моет”, — мрачно резюмировал Костас. Собственно, понятно: для Прокофьева Шеридан хоть и сукин сын, но свой и сдавать его генерал не собирался. Война всё спишет, а в случае победы — тем более. Значит… Значит, неплохо напомнить господам корпоратам, что принцип “война всё спишет” работает в обе стороны. Как спишут Шеридану – так спишут и самого Шеридана.

Китежец бросил взгляд на обречённого корпората и до поры вымел его из памяти. Всему своё время.

Обстановку в городе Костас излагал в своей обычной манере — сухо и по существу.

— Будут предложения? — поинтересовался Прокофьев, когда Рам завершил доклад.

— Предлагаю организовать гуманитарный коридор и вывезти из города на территорию, контролируемую противником, матерей с несовершеннолетними детьми и беременных, – отозвался Рам. -- Это успокоит население и попутно избавит нас от огромного количества иждивенцев. Заодно противнику хлопот прибавим на их размещение и снабжение.

– Не получится, – с сожалением вздохнул Прокофьев. – Наступление развивается успешно, войска за сутки проходят до ста километров, не встречая сопротивления. Командующий просто не станет сбивать темп: любая наша заминка играет на руку врагу.

Тут Костас был полностью согласен. Тем более, что чем дальше уходила линия фронта от города – тем безопаснее становилось. Ну а скоро завершится строительство укреплений и развёртывание сил ПВО, превращая Зелар в практически неприступную крепость и сводя к минимуму повторы утренней трагедии.

Только… Костас бросил взгляд на бледного от злости Шеридана. Вряд ли после полученной выволочки этот ублюдок рискнёт что-то предпринимать без ведома начальства, но зато у самого Костаса под началом целый батальон таких вот шериданов. Привыкших к вседозволенности и безнаказанности на покорённых территория, от рядового до офицера. Лучше всего было бы, конечно, сплавить этот сброд на передовую в качестве пушечного мяса, но не позволят. Ублюдков сунули в сводный полк сугубо по политическим мотивам, как “символ единства и многообразия Союза”. По крайней мере, именно так с пафосом объяснил Костасу начальник агитационного отдела штаба Корпуса, когда китежец заявился выражать своё возмущение. О том, что отмороженные каратели насимволизируют так, что потом вовек не отмоешься, никто из авторов этого кретинизма, само собой, не подумал. Как и о том, что больше всего в дерьме будет заляпана честь командира сводного пока. То есть Костаса.

Рам постучал по столу стилом, размышляя над сложившейся ситуацией. Оптимальный вариант – продолжать держать их на периметре до окончания операции. Пусть торчат на ВОПах, стерегут поля с лесами и в город носа не суют.

Пока он, Костас Рам, комендант города – не будет ни грабежей, ни погромов, ни столь любимого корпоратскими выродками “веселья”.

Планета Идиллия. Военная база “Эсперо-1”

День, казавшийся бесконечным, всё же подходил к концу. Командующий завершил очередное – и последнее на сегодня, – совещание и откинулся в кресле. Виски ломило от недосыпа, в глаза как песка насыпали, а желудок красноречиво напоминал, что есть надо чаще, чем раз в двое суток, и делать это лучше не на бегу.

– Принесите поесть, – по селектору приказал генерал своему адъютанту.

В ожидании ужина командующий налил кофе, закурил и расслабленно прикрыл глаза. Сознание мягко заволокло сонной дымкой и генерал едва не опрокинул на себя кружку, когда истошно заверещал сигнал входящего звонка. На экране мигал код короля Дариуса.

Генерал тоскливо посмотрел в темноту за окном и задумался, что могло стрястись.

Вопреки опасениям военных, глава планетарной администрации оказался высококлассным управленцем, возглавившим команду профессионалов. И командующий уже привык, что король если раскрывает рот – то строго по делу. Потому звонок в неурочное время ничего хорошего не сулил.

– Слушаю, – преисполнившись самых мрачных предчувствий, ответил генерал.

– Я хочу провести переговоры с представителями Союза для вывода моих подданных из Зелара, – без предисловий сказал Дариус.

Этим он тоже выгодно отличался от знакомых генералу политиков. Никаких долгих расшаркиваний и приветствий, сразу к делу, без потери ценного времени. При этом с людьми, ценившими обходительность, король Идиллии рассыпался в пустых комплиментах и строго следовал всем принятым условностям.

Первым позывом командующего, осознавшего, что все его опасения оказались ложными, было как следует пропесочить идиллийца, отыгравшись за миллионы погибших нервных клеток. Генерал набрал побольше воздуха, дабы не прерывать моментально родившуюся в голове речь… и замер эдаким голубем-дутышом, вышедшим на тропу войны.

“Долбаная инерция мышления”, – подумал генерал, выдыхая.

Привыкнув, что подобные переговоры ведут военные, командующий даже не стал заикаться о гуманитарном коридоре. Союзовец ни за что не станет сбивать темп наступления, а любое обращение противника истолкует как попытку выторговать немного времени в свою пользу. И будет прав. Но это правило действовало до вливания в Союз Консорциума. Корпораты же привыкли оперировать понятием убытков и прибылей, соответственно, обратись к ним не военный, а гражданский – могут среагировать иначе. Гражданский чиновник – тем более идиллиец, – не ассоциируется с угрозой. А вот с источником дополнительного дохода – вполне.