Евгений Южин - Инженер. Часть 2. Поиск

Отложив драгоценную находку, я стал разводить очередную порцию напитка. Где-то у дома опять орала Урухеле – что за женщина, спокойно говорить не может? Со мной она вела себя тише воды, ниже травы, хотя я знал, что она меня недолюбливала. Своего же нового мужа гоняла и в хвост и в гриву, несмотря на то, что – это было заметно – жить без него не могла. Захотелось, чтобы приехал Садух – сейчас бы выпить и пообщаться по-мужски. Хотя пьянство, по уже упомянутым причинам, мне здесь не доступно, участие в пьянке, как выяснилось, имело практически тот же эффект, независимо от твоего собственного опьянения. Общение с Садухом давало возможность выговориться и услышать подлинного собеседника – его реальные мысли и переживания.

Урухеле внезапно замолчала. Я встал. Если она затихла, значит, одно – у нас гости.

Дождь прекратился, но никуда не делся – не успел. Вся вода, которая до этого висела толстым душным одеялом над головой, сейчас лежала в лужах, на листьях, на деревьях, капала с веток. Выходить из-под крыши не было никакого желания, и я стоял, дожидаясь, когда события сами доберутся до меня. Между стволами бамбука мелькнула знакомая накидка Садуха, и пару мгновений спустя тот уже разводил в кружке свою порцию орешка.

– Илия, давай по-быстрому – времени нет. Лети на свою скалу, где ты любишь загорать, и не возвращайся, пока я не свистну.

– Что случилось? Скелле?

– Какие скелле? Ты что, летал вниз?

– Нет. У нас же договор – я вниз не летаю.

– Тогда при чем тут скелле?

– Да так, предположил, – не стал я распространяться на счет своих потаенных страхов.

– Хуже. Гораздо хуже. Конкурентам кто-то стуканул, что это через тебя все поставки идут, и что это ты в семье за транспорт отвечаешь.

– Но это же неправда. Я работаю только над пустошью.

– Вот тот, кто стучит, этого и не знает. Сейчас это неважно. Ты, не ты. Важно, что твой самолет здесь, а им видеть его не надо ни при каких обстоятельствах.

– Так какие проблемы? Первый раз, что ли?

– Ты не понял – они не нападают. Они вежливо и культурно идут в гости. Сюда. К тебе.

– Не понял. Их что, нельзя того?

– Ни в коем случае! Уважаемые люди! Не дай бог, с ними что случится!

– Ясно. Придут гости, а меня дома нет. Вы тут выпивать будете, а я на скале сидеть и сухарики жевать, – я немного подумал. – Слушай, а как так? Как это, уважаемые люди идут ко мне, с ними незнакомому, а ты вроде сбоку припека, не при делах? Не понимаю.

Садух вздохнул:

– Они, честь по чести, у меня уже были. Два дня бухали. А перед уходом и говорят, мол, мы по пути к вашему семейнику заглянем, мол, слышали – дельный человек. Вы, мол, не против? А я что? Скажу, нет, нельзя? Я и сказал, что ты вроде уехал по делам. Но боюсь, что они все равно явятся – проверить. Этот хутор как раз ближе к краю.

– Может, отогнать самолет и встретить гостей?

– Нет. Самолет важней всего!

С самого начала было ясно, что Садух самолет оценил и полюбил настолько, что я превратился в досадное приложение к прекрасной машине.

Я и сам не горел желанием вести дипломатическую пьянку с незнакомыми и неинтересными мне людьми, поэтому особенно не ломался:

– Ладно. Сейчас улечу. Далеко они? Как ты их опередил-то?

– Я еще с вечера сказал, что утром ухожу вниз. Ну и свалил, пока они дрыхли. Оставил их на племянников – те кого хочешь, кроме тебя, перепьют.

Я глубоко вздохнул, собрал вещи и заорал:

– Урухеле!

Облачный край – обширное плато, отделяющее долину великой реки от Восточных гор. Везде, где я побывал, это плато вздымалось над нижележащей равниной скалистым обрывом. За долгие тысячелетия обрыв местами осыпался, зарос лесом, местами обрушился вниз водопадами. Дождь и ветер делали свое дело, и когда-то непроходимая стена сдавала свои позиции. Скалы теперь уже не возвышались бастионами над долиной, теперь они больше походили на гнилые крошащиеся зубы, торчащие гребенкой из поросших лесом холмов, под которыми покоились остатки былого величия. Одна скала, еще при рождении, захватила породу еще более древнюю – могучий, прочный вулканический базальт. И вот она возвышалась темной неприступной башней среди унылого кладбища, похоронившего ее соседок. Скала возвышалась даже над основным уровнем плато обрывистыми вертикальными стенами. При этом на ее вершине, внутри округлого провала, за долгие годы образовалась небольшая площадка, покрывшаяся грунтом. В глубине ее время от времени наполнялось крохотное дождевое озеро. Эта темная башня, примеченная мною, когда я возвращался после бегства с побережья, стала моим излюбленным убежищем, когда мне надо было подумать или просто, спрятаться.

Ветер, приходящий из долины, теребил шуршащую ткань палатки. Самолет, укрытый специально сделанным для него покрывалом, отдыхал в стороне, ближе к стене скалистой впадины. Отсюда, с площадки в глубине, можно было любоваться только грандиозным видом на долину Мау – со всех других направлений это гнездо было прикрыто скалами.

Поставив заряжаться на камень привезенную с Земли рацию – маленький прямоугольник пластика с парой кнопок и солнечной батареей на крышке – я перелистывал древний учебник.

Найденный текст не давал покоя. Он порождал еще большее количество вопросов и загадок. Взять хотя бы тот факт, что в целой книге не было ни слова про магию. При том, что совершенно точно, они не просто ею пользовались, но еще и были непревзойденными мастерами, об уровне которых современные скелле не могли и мечтать – не говоря о том, что большая часть скелле и не хотела. Такое было возможно только, если древние не видели в магии ничего сверхъестественного, ничего таинственного. Такое было возможно, если для них магия объяснялась теми же законами природы, которым они учили своих детей. Дикарь из далекого прошлого, попавший в мир современной Земли, тоже, наверное, объяснял бы своим детям увиденное магией. Он бы рассказывал, как могучие волшебники движением руки открывают на стенах своих жилищ окна в далекие миры, как те же волшебники с легкостью общаются с людьми, живущими на других континентах, как их в таинственных повозках возят по улицам прячущиеся под капотом повозок духи, и как другие духи переносят волшебников по небу туда, куда те пожелают, как из стен домов льется чистая горячая или холодная вода, как отступает ночь под светом магии, и прочее, и прочее.

Или загадка знаний местных людей о Земле. А они ее определенно отличали из бесконечного множества иных миров – ведь они точно настроили перенос именно на свою прародину. В то время, когда их далекие предки попали сюда, они вряд ли были способны осознать тайну их путешествия. Но каким-то образом они же сохранили память о родине. Или получили эту информацию уже много позже?