Джо Холдеман - Мост к разуму [сборник]

Дорога сильно пылила, но все же поездка показалась Кроуэллу не такой уж ужасной.

Лаборатория скрывалась под большим серебристым куполом возле подъемника шахты.

– Удачно расположились, – заметил Кроуэлл, выколачивая пыль из одежды.

Площадка между дорогой и куполом была испещрена веревочными кольцами.

– Пыльные ямы?

– Да. Небольшие.

Как правило, пыльные ямы были мелкие – глубиной до метра. Но стоило кому–то оступиться и попасть в крупную яму – и бедняге приходил конец. Бруухиане четко различали ямы – и днем и ночью, – поскольку их инфракрасные зрительные пятна ощущали разность температур между ямами и грунтом. Но для человеческого глаза все было едино – ровный слой мелкого порошка, похожего на тальк, только коричневого цвета.

Приблизившись к лаборатории, Кроуэлл услышал пыхтение компрессора. Оказалось, купол был не из металла, а из алюминированного пластика. Жесткую форму ему придавал подпор воздуха. Кроуэлл и Штрукхаймер вошли внутрь через шлюзовую камеру.

– Компрессор гонит холодный воздух через увлажнитель и целую систему противопылевых фильтров, – пояснил ксенобиолог. – Компания вложила кучу денег, и в обмен на удобства мы все сверхурочное время работаем бесплатно.

Лаборатория являла собой любопытную комбинацию сельского стиля и ультрамодерна. Вся мебель была знакомого образца – сработанная руками бруухиан. Но Кроуэлл тут же обратил внимание на гофрированный серый ящик дорогостоящего универсального компьютера, теплоблок, электронный микроскоп с большим экраном и массу каких–то сложных стеклянных изделий, явно привозных. Были тут и приборы, которые он не смог даже опознать.

– Впечатляет. Как вам удалось расколоть Компанию на всю эту музыку?

Штрукхаймер покачал головой:

– Они оплатили только постройку здания – и то с невеликой охотой. Все остальное приобретено на субсидии Конфедерации по линии Комиссии здравоохранения. Таким образом, шесть часов в сутки я – «ветеринар» компании, а все прочее время веду исследования физиологии бруухиан. Точнее, пытаюсь вести расследования. Это очень трудно. Нет трупов, нет анатомички…

– Но вы могли бы прибегнуть к рентгену. Нейтронное сканирование…

– Разумеется, мог бы. – Штрукхаймер дернул себя за жиденькую бороденку и сердито уставился в невидимую точку посреди необъятной груди Кроуэлла. – И много это нам даст?.. Что вам известно об анатомии бруухиан?

– Ну… – Кроуэлл проковылял к стулу и взгромоздился на него. Стул затрещал. – Первичные исследования были не очень грамотные, и я…

– Не очень грамотные! Я и сейчас знаю не больше, чем тогда. У бруухиан есть несколько внутренних органов, которые, казалось бы, вообще ни для чего не предназначены. Даже сам набор внутренних органов не у всех один и тот же. А если органы и одинаковые, то вовсе не обязательно, что у разных особей они будут находиться в одном и том же месте в полости тела. Вот единственная штука, с помощью которой я получаю непротиворечивые результаты. – Штрукхаймер ткнул пальцем в сторону громоздкого сооружения, напоминающего водолазный колокол девятнадцатого века. – Камера Стокса. Она служит для количественного анализа обмена веществ. Я плачу бруухианам, чтобы они сидели здесь, ели и испражнялись. Аборигены расценивают это как отменную шутку. – Он ударил кулаком по ладони:

– Если бы только удалось раздобыть труп! Вы слышали, что случилось в прошлом месяце? Насчет лазера?

– Нет, ничего.

– Говорят, несчастный случай. Сомневаюсь. Так или иначе, абориген попал под луч проходческого лазера. Или его толкнули. Перерезало пополам.

– Боже!

– Я примчался пулей. Мне потребовалось меньше десяти минут, чтобы спуститься к месту происшествия. Но родственники успели умыкнуть тело. Должно быть, поднялись в одной клети, пока я спускался в шахту в другой. Я прихватил переводчика и со всех ног бросился в деревню. Нашел дом. Сказал… сказал, что могу сшить тело, могу оживить и вылечить несчастного. Господи, я ведь хотел только взглянуть на труп!

Штрукхаймер потер пальцами лоб.

– Мне поверили. И извинились передо мной за спешку. Но, добавили они, парня посчитали уже готовым к «тихому миру» и… «отправили туда»! Я спросил, можно ли увидеть тело, и мне ответили: да, конечно, все будут только счастливы, если я приму участие в праздновании.

– Удивительно, что они разрешили, – сказал Кроуэлл.

– Они даже настаивали на этом. Потом… Ну, вы представляете себе их «семейные комнаты» – комнаты, где бруухиане держат мумии предков. Я зашел. Помещение метра три на четыре. Там было, наверное, штук пятьдесят мумий, прислоненных к стенкам. Все в прекрасном состоянии. Бруухиане показали мне новенького. Он ничем не отличался от остальных, если не считать безволосой, словно гладко выбритой, полосы поперек туловища – в том месте, куда пришелся луч лазера. Я пригляделся к этому кольцу чистой кожи – мне позволили включить фонарик: там не было абсолютно никакого рубца, никакого шрама! Проверил серийный номер на ноге – точно, тот самый. Труп доставили в хижину от силы минут на десять раньше, чем туда попал я… Для такой супрессии шрама требуется форсированная регенерация кожи, несколько недель реабилитационного режима. В конце концов, с мертвым телом такое вообще невозможно проделать!

Но попробуйте выяснить, как им это удалось… С таким же успехом можно спросить человека, как это он заставляет биться сердце. Думаю, туземцы вообще вряд ли поняли бы такой вопрос.

Кроуэлл кивнул:

– Когда я писал свою книгу, мне пришлось довольствоваться простым описанием феномена. Удалось узнать лишь, что происходит какой–то ритуальный обряд с участием самого старого и самого молодого членов семьи. И никто не учит их, что нужно делать. Для них это естественно, как сама жизнь. Но объяснить они не в силах. И присутствие посторонних воспрещено.

Штрукхаймер подошел к большому холодильнику, стоящему особняком, и достал две бутылки пива.

– Еще по одной?

Кроуэлл кивнул, и Штрукхаймер сорвал пробки.

– Я сам его делаю. Варить помогает один местный паренек. К сожалению, через несколько месяцев я лишусь помощника, – он уже достаточно взрослый, чтобы работать в шахте.

Уолдо протянул Кроуэллу пиво и уселся на низкий стул.

– Полагаю, вы знаете, – у них нет ничего похожего на медицину. Ни шаманов, ни знахарей. Если кто–нибудь заболевает, родственники просто садятся вокруг и принимаются его утешать, а если бруухианин выздоравливает, все выражают свои соболезнования.

– Знаю, – отозвался Кроуэлл. – А как вы вообще ухитряетесь завлекать их для лечения? И кстати, откуда вам известно, чтонадо делать, когда они все–таки приходят?