Джо Холдеман - Мост к разуму [сборник]

Здесь были школы, но в них преподавались лишь необходимые основы наук и максимум сведений о том, как выжить. Большая часть первого поколения все еще считала себя последователями «Программа политико». Второе поколение считало «Программу» нелепостью. Третье поколение испытывало к первому роду сентиментально–ностальгические чувства. Десятое поколение… к этому времени очень мало кто помнил, с чего все начиналось.

Если женщины были посажены под замок и оберегались, будто драгоценные камни, а мужчины проводили половину времени, ожидая или совершая кровавые убийства, то нет ничего удивительного в том, что развилась столь уродливая форма социальной организации. Поскольку сила и жестокость были единственными ценными для выживания чертами, то самые сильные и жестокие оказались у власти и сами установили правила игры.

За три сотни лет они завоевали собственную планету. Начав поиск новых миров для завоевания, они нарушили одно из немногочисленных межпланетных законоположений, и Конфедерация через свое тайное ответвление, ЗБВВ, послало верного человека оценить ситуацию.

Когда забрезжила заря и многочисленные смертоносные уроды полетели, заскользили и затопали к своим норам и пещерам, Отто Макгевин все еще был жив.

Совершенно обессиленный, он сидел в середине широкого круга из обугленного, жуткого вида мяса. Именно оно и спасло его. За последние часы он ни разу не выстрелил – сельвианские ночные фуражиры предпочитали, естественно, свежеподжаренное мясо сородичей риску столкновения с неизвестным существом, умеющим плеваться огнем.

Когда солнце расчистило верхний слой покрывала джунглей, Отто не мог найти ни одного признака жизни ни в джунглях, ни на поляне. Почувствовав себя, наконец, в безопасности, он автоматически погрузился обратно в персону Рамоса Гуайаны. Он погрозил мертвым существам кулаком и радостно выругался. Потом отстегнул нож в футляре, висевший на боку сумы, отрезал кусок мяса от бедра одного шестиногого создания и, весело жуя, углубился в джунгли.

С нормальной скоростью ходьбы он мог покрыть 12,8 км за каких–то полтора часа. Но в джунглях нет прямых троп; уже начинало вечереть, когда Рамос, чувствуя беспокойство, вышел на прогалину у основания довольно крутого холма. Симпатичное здание из камня и кирпича – очевидно, что–то вроде охотничьего домика – стояло на верхушке холма. На полпути вверх по склону дорогу преграждал ров, предшествующий солидной по толщине стене, по верху которой шло электрическое проволочное заграждение. Вдоль по тропе он проследовал ко рву. Опустился стилитовый подвесной мост и Рамос, слыша за спиной голоса просыпающихся джунглей, поспешил пересечь ров. Еще одна стилитовая дверь за стеной – и мост поднялся, закупорив Рамоса в небольшом замкнутом пространстве.

– Я не запрограммирован принять вас, – сказал металлический голос. – Владелицы нет дома. – В маленьком алькове слева загорелся свет. – Вы в безопасности, слева от вас имеются пищевые автоматы и санитарно–гигиенические устройства.

Наверняка все они приводились в ход опущенной сквозь прорезь монетой. А у него были только крупные купюры, к тому же поддельные.

– Можешь разменять пятьдесят? – спросил он машину.

– Повторите, пожалуйста.

– Можешь разменять пятьдесят – полсотни?

– Я не запрограммирован принять вас…

– Да заткнись ты!

Это, очевидно, было в программе – машина замолчала. Едва он успел вскрыть замок на двери туалета, как погас свет.

Полчаса или около того он продремал на скамье за бесполезным автоматом с сэндвичами. Тихий звук – стук раскрывшейся двери – разбудил его. Он укрылся за автоматом и направил лазер в ту сторону, где, как считал, была дверь. Очки ночного видения он упаковал перед этим в сумку.

– Гуайана? – спросил женский голос. – Рамос Гуайана?

– Си. Акви. – Итак, его контактер, Р. Эшкол – женщина? На этой планете?

– О, вот где вы. – Она подошла к нему. – Опустите пистолет и берите меня за руку. Я вас проведу.

Они шли вверх по крутой тропе.

– Я вылетела на флаере, искать вас, – сказала она. – Обнаружила место, где вы ночевали. Очень впечатляюще, особенно при дневном свете.

Он ничего не сказал.

Сколько месяцев назад он вот так близко находился рядом с женщиной? Его рука вспотела, стала липкой и холодной в противоположность ее мягкой и теплой ладони. Он почувствовал волну желания, такую острую, что у него сжалось в животе. Каждый раз, когда он спотыкался и чувствовал ее круглое бедро или…

– Эй, друг, держи свои лапы при себе.

– Миерде, но вео, – проворчал он. – Извините, мне не видно.

– Ага… Так, мы уже почти пришли.

Когда они приблизились к верхушке холма, Рамос едва разобрал возвышающуюся стену дома, серую на фоне ночи.

– Вот мы и дома. – Она остановилась и начала возиться с тяжелым железным замком. – «Виста Герможа Отель» – «Отель с прекрасными видами», – перевела она, хотя в этом не было нужды. – Двадцать лет назад был закрыт… осторожно… и его купила через доверенных лиц Конфедерация.

Они уже вошли в дом и ступали по пахнущему затхлым ковру.

– На случай вот таких ситуаций?

– Нет, все гораздо проще… Они думали, что Сенадо переберется в парачо, и хотели дешево получить здание для консульства. Теперь дело застряло. Здесь лестница.

Рамос как раз наткнулся на первую ступень, когда она это сказала; он покачнулся и, сохраняя равновесие, почувствовал под рукой ее икру.

Выпрямившись, он снова тронул ее, и она ответила звонкой пощечиной, показывая свое отношение к Рамосу.

Рамос хладнокровно схватил ее за запястье и, вывернув, бросил ее на пол. Упав сверху, он прижал ее тело к полу коленями, ткнул дулом пистолета в ее шею, изрыгая глухие проклятья. Он щелкнул предохранителем, потом медленно поставил его на место. Поднялся.

– Прошу прощения. Не забывайте, пожалуйста, я на самом деле Рамос Гуайана.

Шелестя юбками, она поднялась на ноги. Голос ее дрожал:

– Знаю, но я – это я, поймите тоже. На Шаломе у нас… так с людьми не обращаются!

Не зная, что сказать, Рамос шумно задвигал сумкой за плечами.

Она вздохнула:

– Давайте руку, уже недалеко.

Они поднялись наверх, до конца лестницы, и повернули налево, в коридор. Дверь в отведенную Отто комнату бесшумно открылась и захлопнулась со щелчком, наводившим на мысли о солидном замке.

– Индикатор настроен на отпечаток большого пальца. Мы изменим настройку. – Загорелся, ослепляя, свет.

В комнате без окон мебель состояла из трех предметов: пневмопостели в одном углу и деревянного стола со стулом – в другом. Маленький голокуб на столе показывал картину камеры, где спал человек. У стола стоял стеллаж, на котором покоилось несколько шпаг. Рамос пересек комнату, подошел к стеллажу и провел пальцами по клинкам.