Джо Холдеман - Мост к разуму [сборник]

Рамос надел шлем – прохладную пористую скорлупу из пластика, которая защищала его лицо, уши и горло.

– Для начала я не буду сильно напирать, – сказал здоровяк.

Они заняли исходную позицию в центре комнаты. Гарде! Рамос заметил, что клинок его соперника отклонился от прямой линии вправо более чем на два сантиметра, открывая предплечье и большую часть плеча. Или его соперник был в плохой форме, или устроил ловушку, не слишком хитрую к тому же. Даже не задумываясь, Рамос произвел атаку, учитывающую обе возможности – одним движением он сделал финт в сторону открытого предплечья, проскальзывая под ожидаемым парирующим ударом, потом двойное парирование, отскок (высоко поднятая шпага, блок–колокол, чтобы предотвратить наскок или запоздалый ремиз), выпад – и тупой конец рапиры ударился точно между третьим и четвертым ребром противника.

– Токар, – признал поражение здоровяк, задумчиво потирая пальцами место, где по нему попала рапира Рамоса. – Мне нужно быть внимательней.

Он и в самом деле постарался быть внимательным, и у него очень хорошо получилось по любым стандартам, но в пяти схватках Рамос выиграл пять уколов. Каждая из них продолжалась не более нескольких секунд. Самая долгая состояла из атаки–парирования, еще парирование–защита–ремиз–защита–ремиз–укол.

– Очень странно.

Соперник Рамоса снял маску:

– Полковник, э, Рамос, эх, я хотел сказать… вы говорите, они научили вас фехтовать не хуже Гуайаны?

– Да.

– Но я дрался с Гуайаной… сотни раз! – и…

– И вы до сих пор живы?

– Нет, нет, не на дуэлях. Пять–шесть лет назад я у него тренировался. Вот почему… в общем, вы деретесь не совсем так, как он… случайный противник не заметит разницы, но я знаю его слабые места. Несколько раз мне удавалось его победить. У вас нет этих слабых мест, во всяком случае, именно этих.

– Гм–м… – Рамос насупил брови, шаря в информации из характеристики миссии. – Ну, это объяснимо. Мне пришлось обучаться через вторые руки, поскольку настоящий Гуайана застрял здесь. Они пригласили лучших мастеров фехтования, каких можно было найти… Из Италии, Венгрии, Франции…

– Как, из самой Франции?

– Нет, не с планеты, а из страны – это такая страна на Земле. Эти мастера изучили ленты с записью боев Гуайаны. Потом они в тандеме обучали меня, мы оба были под гипнозом. Таким образом, я впитал нечто вроде среднего стиля боя Гуайаны.

– Сложная операция, – сказал мужчина. – Но учиться таким способом легко, если сравнить с обычным путем. Я рад, что навыки у вас не сохранятся навсегда.

– Будет неплохо, если они подержатся подольше. Мне нужно свернуть здесь дела еще до того, как начнет стираться калька. Самое большее – два месяца…

– Если я могу чем–то помочь, то конечно…

– Лучше об этом не заикайтесь. Вы не хотите мне помогать, и даже не хотите знать об операции больше, чем вы уже знаете. То же касается этой суки…

– Рейчел? – чувствовалось, что он задет. – Но… ведь она связной ЗБВВ!

– А на таких захолустных планетах таких людей вообще не должно быть! Я не могу чувствовать себя в безопасности, выполняя задание, если знаю, что кто–то еще имеет сведения об истинной моей природе. У людей есть неприятная особенность – их можно вынудить говорить. Пока что только вы двое знаете меня. Как много остальных – весь персонал посольства?

– Нет, только мы двое.

– Тогда лучшее, что вы можете для меня сделать – вы оба, – покинуть планету. Немедленно.

– Мистер Гуайана, – донесся тонкий голос Рейчел из видеокуба, – постарайтесь вспомнить, что мы – полномочные представители Конфедерации на этой планете. А вы – только инструмент, специалист, посланный на помощь нам, чтобы разрешить данную проблему. И вся ответственность лежит именно на нас…

– Знаете что, я не дам и… – Рамос замолчал, потом продолжил более вежливым тоном: – Там, внутри, я на самом деле совершенно на все плевал – построит ли Сельва тысячу крейсеров, чтобы швырнуть Грюнвельт обратно в каменный век, или не построит. Я бы никогда даже не узнал о существовании Сельвы, если бы Альварец не заболел вдруг комплексом Атиллы.

Однако, смутно припомнил Гуайана, с дамами Рамос разговаривал очень вежливо и был крайне обходителен.

– Тогда могу сказать, – заключила она с презрением, – что вы идеально подготовлены к вашей работе. Неужели вы не испытываете ни малейшего сочувствия к…

– Сочувствие, мотивация – все дерьмо. – Он глубоко вздохнул и постарался успокоиться. – Симпатии и сочувствие могут меняться, а мотивация – это простое обозначение чего–то такого, чего никто не понимает. Я хорошо исполняю работу, лучшую работу, потому что до последней клетки мозга я кондиционирован исполнять миссию. И совершенно надежен, потому что никто кроме ЗБВВ не обладает знаниями и оборудованием, чтобы это кондиционирование нарушить.

– Тогда вы – самое презренное создание.

– Потому что ущипнул тебя за задницу, большая ты…

– Прошу вас! – Здоровяк обоими руками похлопывал воздух перед собой, стараясь успокоить Рамоса. – Рейчел, твоя мотивация никого не интересует, и никто не оспаривает кондиционирование полковника. Почему мы просто не оставим этот разговор и не займемся самой проблемой?

– Один небольшой вопрос сначала, – сказал Рамос, все еще разбрасывая искры гнева. – Я знаю, кто такая Рейчел Эшкол. Это указано в моих документах… но вы кто такой, черт побери?

– Октавис де Санчес. Я работаю в посольстве.

– Ну что же, хорошо, что она вас нашла не на улице. Что вы делаете в посольстве в свободное от шпионажа время?

– Я, гм, анализирую данные для секции Жизненной Статистики.

– И это дает вам право делить наш маленький секрет?

– Мне был необходим кто–нибудь… – начала Рейчел.

– Да вы сами тут не нужны!

– Мне был необходим человек, безукоризненно верный, который хорошо знал бы Гуайану. Чтобы проверить ваше прикрытие, ваше поведение.

– Чье поведение? Чье прикрытие?.. Я… Я Рамос… Гуайана!!!

– Да, он разговаривает точно как Гуайана, – сказал Октавис.

– Понятно? – Рамос воздел к небу руки. – И ради этого ты в два раза увеличила риск моего раскрытия?

– Сеньору Санчесу можно полностью доверять. – Изображение Рейчел в видеокубе подалось вперед, зло покраснев.

– Ах вот вы о чем, значит… Октавис, старик, если бы я предложил тебе миллион песо за переход на сторону Альвареца…

– Нет. Они слишком…

– Два миллиона? Пять? Десять? Твою жизнь? Угрожал бы пыткой детей до смерти, твоих детей? Твоей матери?

– Да, понимаю. Конечно. Если цена достаточно велика, любой человек…

– Любой человек на этой планете, кроме меня.

Несколько секунд тишины.

– Тогда почему бы вам просто не избавиться от нас… простых смертных? – сказала Рейчел.