Евгений Лисин - Харон: Другой берег Стикса

Свою часть ночи я отстоял спокойно. Обработал ногу, почистил автомат с пистолетом (спасибо "слонятам", подучили, что оружие нужно в чистоте держать, не ровен час подведет на ровном месте), сожрал тройку банок тушняка, потихоньку потягивал живец, и по сторонам поглядывал да послушивал. Регенерация организма меня порадовала, рана на ноге подзатянулась неплохо, но нагрузку давать сейчас на неё чревато было бы. Ну, ничего, прав был снайпер, дать на восстановление пару дней, и она в относительном порядке будет. Как новенькая! Я ухмыльнулся, вспоминая, как мне ещё Гриня рассказывал, что здесь, в Улье раны заживают как на собаке. Не поверил ему тогда вначале, а теперь вон наглядно всё это наблюдаю. Я покачал головой, кто-то прикололся тогда, что если даже лотерейщик яйца откусит с хреном под самый корень, то и они заново вырастут.

Тихий скрип двери выпустил меня из плена воспоминаний. Я, даже не оглядываясь, спросил:

– Ну чё Соло, наплющил харю то?

Протяжный зевок стал для меня исчерпывающим ответом. Снайпер плюхнулся рядом со мной на скамейку:

– Да я бы с удовольствием минут по триста на каждый глаз накинул бы ещё! Верняк! Давай двигай, теперь твоя очередь подушку мять.

Я устало протёр глаза:

– Ага, пойду я. А то подтрясывает меня малёха, похоже, подзамерз чуток.

– Ну, извини братан, грелки в полный рост тут нету. Сам разогревайся! – и хлопнув меня по плечу, снайпер молниеносно, как будто и не спал вовсе, растворился в темноте двора.

В душе даже немного позавидовал по-доброму, военная выучка у Соловья дай бог каждому. Я же позевывая на ходу и входя в дом, сразу плюхнулся на ещё теплую кровать, где до меня дрых снайпер.

Я стоял и смотрел на черноту. Аккуратно-ровный переход с зелёной лужайки на антрацитовую пустыню действовал завораживающе. В брошюрке, которую взял с собой из стаба, описывалась чернота во всей своей красе, и её негативное воздействие на организм человека, если последний вздумает пройтись по оной. Короче, не имея особого дара, нефиг и соваться в антрацитовые дали. Мне такое счастье и самому даром не нужно, ходить по такому то кластеру. Тем не менее, я продолжал стоять на границе и смотрел вдаль. Чёрная точка приближалась ко мне с пугающей быстрой, и спустя несколько минут непонятное существо остановилось напротив меня, заглядывая мне прямо в глаза.

– Кто ты? – срывается с моих губ.

Существо с интересом рассматривает меня.

– Ты скреббер? – шепотом спрашиваю я.

В ответ тишина.

– Ты скреббер?? – повышая голос, вопрошаю опять.

Тварь, склонив голову, снова смотрит мне в глаза.

– Ты скреббер??? – перехожу уже на крик.

– Неважно, кто я! – раздается голос в моей голове, – Важно, кто ты. А ты самое опасное существо в этом мире!

– Это получается, что скреббер я?

Голос в моей голове неопределённо хмыкает:

– Дался тебе Неназываемый. Да нет, ты человек, измененный немного, но пока человек. Главное, не превратись в тварь, человечишка.

Я с подозрением кошусь на существо. Рука моя непроизвольно тянется к пистолету.

– Глупец! – раздаётся голос вновь. – Убить меня? Проводника? Знаешь, я накажу тебя за это, человек. Ты скоро это почувствуешь. Я тебе это обещаю.

И чёрное существо растворятся на моих глазах, осыпаясь пеплом.

– Харон! – чья-то рука трясёт меня за плечо. – Очнись, Харон! Да мать твою, что с тобой? Тебя чего так бьёт, как эпилептика?

Я с трудом разлепляю веки, перед моим взором раздвоившийся Соловей. Глупая улыбка сама заползает мне на губы.

– Да бл*, чо ты лыбишься? Харон, ты что, спек себе вколол или наркотой забаловаться решил?

Два Соловья разделяются в моих глазах, и теперь уже четыре снайпера грозно глядят на меня. Волна жара прокатилась по телу, и меня изогнуло дугой. Слова поодиночке срываются с моих горячих губ:

– Накажу… всех… потом… после…

Я вижу перед собой страшные и испуганные глаза Соловья.

– Потом… всё… потом…

И снова передо мной предательская чернота... И тело снова неподвластно...

Очнулся я от мерного потряхивания. Зрение возвращалось частями: сначала замутнение, потом размытая картинка, затем чёткость начала прорисовываться частями. Наконец мои глаза начали лицезреть сидящего на водительском сидении брюнета. Мысль стала подгружаться очень медленно, как грузилась когда-то Винда 3.1. Так, меня снова как Буратино, куда-то транспортируют. Да что ж я, как девка красная, чуть что, да в отключку сразу! Лежание в небытие начало подбешивать меня, агрессия заставила легонько приподняться.

– Так, лёг я сказал! – раздался голос с пассажирского переднего сидения. – На-ка глотни антибиотик! Может, полегчает немного.

Передо мной легла пластиковая полулитровая бутылочка с жидкостью неопределенного цвета. Скрутив крышечку, я принюхался к содержимому, на меня пахнуло уксусом. Скривившись, я попытался ответить, но вместо привычного мне голоса раздалось нелепое клокотание. С передних сидений раздался дружный смех, вынося мои барабанные перепонки:

– А мы всё гадаем, что же с Хароном такое произошло. Неужели с иммунного в зараженного перекинулся? Так сказать, стадию кваза проскочил!

Хохот снова резанул по моим ушам. Кривясь, я сделал легкий глоток и поперхнулся. Затем прохрипел:

– Чё за хня? Лучше живца дайте.

– Ооо, эстет проснулся вновь в Хароне. На джине вам подать сиё яство? И тоником разбавленным на два пальца? Пей целительный раствор.

– Я уринотерапией не балуюсь в отличие от вас. А кто вы вааще такие?

Водитель повернулся ко мне лицом, и я признал в нём Шаха. А с пассажирского сидения на меня весело глядел Гриня.

– Здорова, крестник. Я уж думал, не свидимся более.

– Гриня? Шах? Откуда?

– От верблюда.

– А Соловей где?

– Где-где? В заднем джипе, в багажнике, связанный лежит.

Дружный гогот вновь взорвался в машине. Я побледнел:

– Да вы что? Он меня от смерти спас.

– Харон, успокойся. Жив твой ангел-хранитель, жив. Опосля отблагодаришь. Он тебя, как младенца холил и лелеял.

– Так, стоп, хочу рассказ от первого лица! – я начал заводиться.

Крёстный усмехнулся:

– Погоди пару-тройку часиков, и всё услышишь. Сейчас мы в колонне идём, караван просто так не остановишь

Приподнявшись на локтях, я через лобовое стекло увидел, что впереди нас вовсю шурует БТР. Ясно, придётся подождать. Интересно, сколько же суток я провалялся в коматозном состоянии? С этими мыслями меня вынесло вновь в беспамятство.

Очнулся от того, что меня приложили плечом о косяк. Поморщившись, я взглянул на "санитаров". Гриня и Шах плюхнули меня на кровать. На соседней кушетке уже лежал Соловей. С перевязанной башкой и, задумчиво, смотрящий на меня. Увидев мой осмысленный взгляд, снайпер вскинулся: