Виктор Точинов - Хронофлибустьеры

– Да уж, видок у тебя не очень… Купание, боюсь, не поможет. Ладно, пойдем, окунешься по-настоящему, я проконтролирую. И сама разомнусь заодно.

Неожиданное предложение… Но отказываться грех, после двух трансформаций и впрямь стану как огурчик. И даже успею восстановиться к началу совещания.

– Но поплаваем в нормальной воде, – продолжила Лернейская. – Эта лужа (кивок в сторону берега) слишком мутная и слишком пресная. Бассейн сейчас пустует.

Не поспоришь… Прибрежные воды здесь кишат одноклеточными водорослями, видимость паршивая, да и соленость далеко не комфортная.

И мы направились к крытому бассейну. Пятидесятиметровый, построенный по типовому проекту, он отличался от других лишь тем, что заполнялся не хлорированной водопроводной водой, а настоящей океанской.

Когда я вышел из раздевалки, Лернейская была уже в воде, – во впадине, расположенной под десятиметровой вышкой с трамплином, виднелся какой-то массивный силуэт, но бликующая вода мешала разглядеть подробности. Ничего, сейчас нырну и все увижу… и ничего толком не пойму… и вскоре все позабуду. Туповат бывает Сергей Чернецов в ипостаси большой белой акулы, и делать логические выводы из увиденного не склонен. Такова уж плата за другие качества непревзойденного подводного бойца.

Нырнул прямо со стенки бассейна, привычно наполнил легкие морской водой, привычно почувствовал, как тело распадается на кусочки, на атомы, на элементарные частицы, – распадается и тут же собирается заново, но в иной конфигурации… Все как всегда.

Нет…

Не как всегда…

Все, ктулху побери, было иначе!

По бассейну плыл не тупой кархародон, не безмозглая пятиметровая машина смерти, – воду рассекал настоящий я, Сергей Чернецов, со всеми своими мыслями, желаниями и эмоциями…

И главной на тот момент эмоцией стало безмерное удивление.

На миг даже показалось: что-то пошло не так, трансформация не произошла или не завершилась. Однако с телесной стороной все было в порядке: на окружающее я взирал зрением кархародона, – обзор триста градусов, две непересекающиеся полусферы, все правильно, все так и должно быть… И в то же время неправильно! Я должен видеть кафель, которым обложены стенки бассейна, – но не должен сейчас знать его название!

Ощущал боковой линией присутствие Лернейской неподалеку, но не воспринимал ее ни как еду, ни как угрозу, а никак иначе кархародон живых тварей не воспринимает, не умеет… До сих пор таким: в теле акулы, но без деформации психики, – я бывал лишь в Мирах, но никак не в нашей реальности.

Желая проверить, как подчиняется кархародон человеческому разуму, я разогнался, вымахнул из воды, с шумом и плеском рухнул обратно. Полный порядок, двигательные рефлексы акулы остались при мне, не надо задумываться о том, как выполнить то или иное движение, все происходит на автомате.

«Ну что, Дарк, понравилось?» – мысленно обратилась ко мне Лернейская.

Я не стал отвечать, сочтя вопрос риторическим… Заложил пируэт, и наконец сумел рассмотреть ее, раньше было не до того, слишком увлекся исследованием собственного тела, управляемого нормальным человеческим мозгом.

Она распласталась на пятиметровой глубине, раскинула щупальца по дну. Сегодня госпожа вице-директор выступала не в ипостаси гидры-переростка, – приняла облик гигантского глубоководного кальмара, вид я определить не сумел. Неприятная на вид зверюга: после памятной встречи с Тангароа-осьминогом у меня появилось предубеждение против огромных головоногих.

«Теперь понял, от чего отказался? Я могу с расстояния до десяти километров удерживать твой разум в человеческих кондициях».

Я вновь ничего не ответил.

Совещались в узком кругу лишь те, кто имел отношение к безопасности и оперативной работе: два вице-директора и два начальника отделов.

Мы с ЛБ и Соколовым в три пары глаз вопросительно поглядывали на Лернейскую: когда, дескать, выложит проанонсированные новости о флибустьерском галеоне? Но она пока молчала, предоставляя мужчинам право высказаться первыми.

Ротмистр доложил о поступивших от экспертов предварительных результатах, и они не впечатляли. Все образцы крови, пролившейся на «Котлине», принадлежали людям. Но без долгих ДНК-тестов (попробуйте-ка для начала хотя бы собрать образцы для сравнения у близких родственников трех с половиной сотен человек) не определить, пострадал ли при атаке кто-то из нападавших. Вчера в разных местах теплохода обнаружили несколько гильз от девятимиллиметровых «Ижей», штатного оружия сотрудников безопасности судна, и, возможно, телохранителей присутствовавших ВИП-персон. Так что попытки сопротивления были, но насколько успешными они оказались, не ясно.

Исследования чугунного ядра и свинцовой пули на масс-спектрографе показали: содержание изотопов свинца, железа и углерода соответствует нашей реальности. Боеприпасы к пиратскому оружию произведены не в Мирах, цифры по одному из элементов могли бы совпасть случайно, но вероятность такого совпадения сразу для трех параметров исчезающе мала.

Любопытно, что о прочих вчерашних находках Соколов ничего не сказал, в том числе о золотой запонке и о бумажнике с документами. Наверное, счел их малозначимыми… Ему видней, в следственных делах он собаку съел. И спросил я о другом:

– А в каком приблизительно веке отлито ядро? Радиометрическое датирование проводили?

Ротмистр посмотрел на меня, как на идиота, и растолковал, что методы радиоуглеродного анализа уточнить век не позволяют. Ядро, скорее всего, отлито после Рождества Христова, погрешность плюс-минус полторы тысячи лет.

Я посрамленно умолк, но ненадолго: пришла моя очередь докладывать.

Доклад не затянулся. Рассказал, как Импи и Ихти погрузились в месте затопления «Котлина», убедились, что теплоход лежит на глубине семидесяти метров почти на ровном киле, с небольшим дифферентом на корму. Топливные баки при затоплении не повреждены, демаскирующее нефтяное пятно на поверхности не образуется. Разумеется, есть шанс, что кто-то и когда-то «Котлин» случайно обнаружит. Но получена отсрочка на месяцы, а то и на годы. Можно неторопливо, в плановом порядке, превратить судно в груду обломков, не поддающихся идентификации, и возвести над ними настоящий курган из донного грунта, можно придумать что-то еще.

Затем слово взял ЛБ, он курировал работу с единственным членом экипажа, найденным на «Котлине».

Савича медики привели в сознание, но допрос длился лишь около десяти минут, паспом был очень слаб. Полную запись мы вчетвером просмотрели на ноутбуке босса, но поначалу никаких америк она нам не открыла. Все, как мы и предполагали: необычное старинное судно в сумраке белой ночи, обстрел, абордаж, – его паспом, контуженный и потерявший сознание, не увидел, и очнулся, когда пираты уже хозяйничали на судне…