Виктор Точинов - Хронофлибустьеры

Внешний вид флибустьеров оказался под стать их кораблю: старинная одежда, деревянные (!) башмаки, оружие, словное позаимствованное в реквизиторской театра… Но настроены были нападавшие серьезно, двоих раненых добили своми бутафорскими тесаками на глазах у паспома.

На этом моменте беседы ЛБ остановил воспроизведение и обратился к Ротмистру:

– На «Котлине» были камеры наблюдения? Хотелось бы своими глазами взглянуть на этих джеков-воробьев…

– Были, – подтвердил Соколов. – Но записи не велись. Полагаю, такое условие поставили ВИП-клиенты, чтобы не наплодить компромата по пьяной лавочке.

– Хм… Ладно, смотрим дальше, сейчас будет самое любопытное.

Дальше Савич рассказал, что уже мысленно распростился с жизнью, следующим раненым в очереди на добивание был именно он. Но случилось странное… Внезапно, без какого-либо перехода, резко стемнело. Черная непроглядная ночь, безлунная, лишь звезды сверкали на небе. Созвездия показались Савичу чужими, незнакомыми. Нет, то были не звезды Южного полушария, те он знает, бывал в Австралии. И воздух вокруг стал другим. Ну… вот словно выйти из прокуренной комнаты на улицу… гораздо легче стало дышать.

Отчего произошли такие изменения, Савич не стал разбираться. Но не растерялся, воспользовался ими для спасения, – отполз в сторону, скрытый темнотой от глаз пиратов, забился в такелажную кладовую, кое-как сумел изнутри заблокировать дверь. От усилий снова потерял сознание и очнулся уже от стараний медиков Института.

– Эти звезды и этот воздух могли ему примерещиться? – спросил Соколов, когда запись закончилась. – Все-таки не слабо по голове получил.

ЛБ лишь пожал плечами. И сказал, обращаясь к Лернейской:

– Больше ничего значимого мы от него не узнаем. Разве что незначительные детали и подробности. Надо определяться, первый или второй вариант отрабатываем.

– А сам как считаешь?

– Первый. Надо увести от Аландов всю орду, что задействована там в поисках. Расчистить, так сказать, место для драки.

– Согласна.

– Отлично, так и решим. А займешься этим ты, Дарк.

– Слушаюсь! – бодро вскинул я ладонь к пустой голове. – А в чем он состоит, вариант номер один?

Оказалось, что ОСВОДу предстояло не много и не мало: нарушить под покровом ночной темноты шведскую либо финскую границу (место мне предоставляли выбрать самому, подальше от Аландов и от Выборгского залива), и устроить там инсценировку. Сделать так, чтобы утром на берегу обнаружили кое-какие плавучие обломки с «Котлина», якобы выброшенные волнами. И человека в спасжилете, якобы чудом уцелевшего, – паспома Савича, разумеется. С памятью его, конечно же, поработают, – и хоть под «сывороткой правды» паспом будет рассказывать историю аварии, весьма далекую от действительности. А о пиратском нападении и о том, что его однажды уже спасли, никогда не вспомнит.

Вот не было печали… Колобка точно с собой не возьму. Выкинет какой-нибудь фортель в своем духе, и все спалимся.

– Ну что, мужчины, какие будут выводы? – с невинным видом спросила Лернейская.

ЛБ неопределенно хмыкнул, я пожал плечами. Что-то она знала, неизвестное нам, – так пусть уж сначала расскажет, а потом перейдем к выводам. Лишь Соколов озвучил достаточно логичную версию:

– Проход, изначально ведущий в Миры, стал отчего-то проходом между временами. Такое случается, насколько я понимаю.

Понимал он правильно. Время в Мирах течет по-разному – и не только с разной скоростью, но порой и в обратном направлении. Мне самому случилось однажды угодить в эпицентр локального хронопародокса, когда в нашей реальности недолгий срок существовали два Сергея Чернецова, и поди пойми, какой из них был настоящим и правильным.

Соколов продолжил:

– Эти флибустьеры болтаются между нашим временем и своим на манер маятника. Отчего-то мерцающий проход локализовался на их корабле, и почему так получилось, пусть обосновывают теоретики. Но локализовался. Они, предполагаю, сначала были ошарашены, потом пообвыклись, присмотрелись к нашему миру, – и решили извлечь выгоду из ситуации, как умеют и как привыкли. На свою беду им случайно подвернулся «Котлин». Логично?

– Чужие звезды, что видел пассажирский помощник, никак в эту логичную картину не вписываются, – напомнила г-жа вице-директор.

– Звезды – посттравматический бред и не более того.

Версия Соколова мне не понравилась. Туда не вписывались не только звезды, но и кое-что еще… Например, бензоколонки «Балтнефтепрома», что сгорели одна за другой в Гатчинском районе. Слишком много неприятностей у одной корпорации, чтобы счесть их случайными…

– Дело обстоит не совсем так, – сказала Лернейская. – Звезды не бред, и в Мирах галеон бывает. Более того, мерцающий проход локализовался на нем не сам по себе. У меня есть подозрение, что на корабле установлена аппаратура, этот проход создающая. Причем открывается он не хаотично, а в заранее рассчитанных координатах – и пространственных, и временных.

– Аппаратура? На деревянной лоханке семнадцатого века? – в тоне Ротмистра сквозило ничем не прикрытое сомнение.

– Именно так. Алексей, вставьте эту флешку в ноут. Ты не против? – ЛБ кивнул, и Ротмистр пристыковал к ноутбуку флешку, с самого начала разговора лежавшую посреди стола.

После чего началась небольшая лекция, сопровождающаяся чередой снимков – причем большая их часть никакой полезной информации не несла, изображены там были какие-то старинные рукописные документы на неизвестных мне языках. Но попадались и любопытные картинки…

– Итак, галеон заложили в 1622 году, на верфях Блазиенхольмен близ Стокгольма, – начала Лернейская, – а спустили на воду два года спустя…

К 1627 году Речь Посполитая уже несколько лет вела жестокую войну со Швецией за обладание южным побережьем Балтики.

Одним из значимых эпизодов той войны стала шведская блокада Данцига.

Данциг – немецкий город, номинально подвластный польской короне, но обладающий в составе королевства широкой автономией, – был крупнейшим портом и транзитным узлом в европейской торговле тех лет. Лакомый кусок оказался шведам не по зубам, мощные укрепления и сильный гарнизон не позволили взять город штурмом, сухопутные силы шведов отступили.

Но, блокированный с моря, Данциг был вынужден прекратить все торговые операции. Такая ситуация не устраивала Польшу, значительную часть бюджета которой составляли налоговые и таможенные сборы с Данцигского порта. Не устраивала Голландию, основного торгового партнера данцигских купцов. И голландцы, не вступая в конфликт открыто, помогли польскому флоту (довольно захудалому на тот момент по европейским меркам) субсидиями и опытными морскими офицерами.