Виктор Точинов - Хронофлибустьеры

Скорее дело в ином… В тех моих художествах, что я самонадеянно посчитал навеки запечатанными в изолированной временной петле. Однако что я знаю о временных петлях? Правильный ответ: НИ-ЧЕ-ГО. Догадки, версии, предположения…

Но вот что меня смущало больше всего: с базы, никогда не построенной, не могла отплыть яхта со мной на борту. Соответственно, не могла встретиться в море с «Жирафом», я не мог попасть вместе с галеоном в прошлое, наворотить там все, что наворотил, – и вернуться на руины «Ленрыбы». Но я вернулся, сижу на железной хреновине и чувствую, как мозг взрывается от этого парадокса. Что-то здесь лишнее, чего-то или кого-то здесь не должно быть. Или меня, или руин.

Задумчиво рассмотрел свою руку. Реальная, ни намека на призрачную бесплотность. Развалины тоже более чем осязаемые.

Или это мир-двойник, очень похожий, но не мой (что-то ведь мне говорила Лернейская о Истинных Альтернативных Мирах, а я, идиот, не выспросил подробности, отложил на потом). Или я не просыпался, лежу до сих пор в гроте и все это наснил. Какой вариант больше нравится?

Надо ехать в Питер. Пойду в Институт, там найдутся светлые головы, разберутся.

На том и порешил.

Автобус был местный, областной, видавший разные виды. Деньги за проезд собирал сам водитель. Он долго разглядывал купюру в десять евро: и так, и этак, и на просвет. Убедился в подлинности, но принял по грабительскому курсу, после чего заявил:

– В городе всего две остановки: Лахта-центр и метро «Беговая», конечная.

Оба названия я слышал впервые и, наверное, не уследил за мимикой, выдал свое удивление, потому что водитель добавил:

– Новое метро, в том месяце открылось.

Я кивнул и пошел занимать свое место. Открылось так открылось, может я не уследил за городскими новостями, а может… Что гадать, приеду и разберусь.

Второе название показалось ничем не примечательным, в родном городе «Каких-то-там-коммерческих-центров» хоть пруд пруди, очередной не привлек внимания. А потом привлек, причем еще задолго до того, как автобус пересек границу города.

Огромный небоскреб характерной формы вонзался в небо, будто исполинский кинжал. Я его прекрасно знал, хоть никогда не видел вживую, лишь на картинках и макетах, да на компьютерных реконструкциях возможного облика города.

О необходимости и допустимости строительства этого шедевра строительной мысли не первый год спорили в том мире, куда я так стремился вернуться. И будут спорить, и никогда не возведут, – по крайней мере, пока существует наш Институт и пока жив тот, о ком говорить не принято, а он бессмертен. Но даже если НИИ Проблем Мирового Океана ликвидируют, а с неупоминаемым случится дурное, – останутся другие Стражи, другие Хранители Стихий и курируемые ими человеческие структуры, – и приложат все силы, чтобы не допустить строительство. Потому что отгрохать святилище Азатота таких размеров для Хранителей означает поднять кверху лапки (и щупальца, и плавники, и псевдоподии, и у кого там что еще имеется), поднять и воззвать: приди, о Величайший, приди и правь, этот мир твой…

Стало страшно.

Наснить такое я, песчинка в играх Сил, никогда бы не сумел. Хоть ты превзойди все тонкости сновидческого дела, хоть упейся водой из всех семи Родников Забвения, – не сумел бы.

Я реально угодил в мир воплотившегося Азатота.

И мне теперь здесь жить…

Город был знакомым и незнакомым одновременно.

Исторический центр тот же самый, а вот районы, возведенные во второй половине двадцатого века и позже, отличались. Изменения не кардинальные, но заметные. Планировка та же, но названия у некоторых улиц другие. Дома выглядят чуть иначе: словно бы те же типовые проекты, но других серий… Такие изменения я замечал лишь в знакомых местах, где бывал постоянно, – в районах, куда заскакиваешь изредка, наездами, вид козырьков над подъездами не откладывается в памяти.

Встречались перемены более серьезные. Некоторые здания отсутствовали вообще или видоизменились до неузнаваемости. В том числе исчез Институт. Я это подозревал, но решил убедиться первым делом.

Исчез. Примерно в том же месте, но несколько в стороне, стояло большое здание, на жилой дом не походившее. Я подошел поближе – вдруг это все-таки родной НИИ, только выглядит теперь иначе?

Учреждение именовалось НПО «Гранит». Вместе с тем на здании висело множество других вывесок: филиал банка, страховая компания, салон красоты и прочая, и прочая…

Надежда, что НИИ ПРОМОК сменил не только облик, но и название, испарилась. В родную контору фирмам-арендаторам хода не было…

Задумчиво я шел по проспекту Гагарина (в нормальной, не изменившейся реальности он когда-то звался проспектом Космонавтов, а имя Гагарина носил соседний). Не удивительно: первые дома в этом районе появились в конце пятидесятых и начале шестидесятых, еще до великого разочарования в космосе.

Шагал к метро, решив, что хватит кататься на такси, скудные финансовые активы стоит поберечь. Евро я успел поменять на рубли, все у того же барыги-водителя и по тому же безбожному курсу, ибо в обменниках ловить было нечего… Плохо жить на свете без документов.

Куда отправиться дальше, я понятия не имел. Домой соваться смысла нет. Квартиру я получил от щедрот института, и наверняка там сейчас живут чужие люди… Можно попытаться разыскать сотрудников ОСВОДа, хоть кто-нибудь да найдется по прежним адресам… Но смысл? Если жизнь нас не свела в НИИ, будут смотреть на меня, как на незнакомого человека, несущего дикую околесицу…

В общем, сплошные непонятки.

Я шел и внимательно глядел по сторонам, пытаясь высмотреть хоть какие-то признаки того, что этот мир действительно живет под властью физического воплощения Азатота. Ничего не замечал, мир как мир, – правда, для меня в нем места нет, но это исключительно моя проблема.

Хотя я сам толком не понимал, что ожидал увидеть. Черное небо с кроваво-красными облаками? Демонов, разъезжающих верхом на динозаврах?

И тут я увидел… Не демона на динозавре, но ошарашило увиденное ничуть не меньше.

Потрясла меня мемориальная табличка на первом от метро доме проспекта. Знакомое лицо в круглом космическом шлеме с буквами СССР, даты жизни, кратенькое, на три фразы, жизнеописание…

Как и в нормальном мире, Гагарин полетел в космос в 1961 году.

Но здесь он вернулся живым! Живым, ктулху побери! И стал первопроходцем и пионером космической эры!

Охренеть…

Здесь люди почти шесть десятилетий летают в космос! Наверняка Луна заселена, на Марсе цветут яблони, не за горами межзвездные экспедиции… Возможно, даже отправляли уже в глубокий космос первые корабли-разведчики. В любом случае путешествия по Солнечной системе стали заурядным и обыденным делом, раз никто не толкует о них с придыханием на улицах и в транспорте…