Виктор Точинов - Хронофлибустьеры

– Водки неси, селедочий сын. Русской.

На «ты», как заказывали. А «селедочий сын» – ну, такие вот в нашей тьмутаракани диалектизмы, имеем право.

Смысл до стюарда дошел, судя по его ответу: я кое-как разобрал, что обеспечение спиртным пассажиров в спектр предоставляемых перевозчиком услуг не входит.

Пришлось добавить, беззастенчиво плагиатируя классику:

– Ты не понял, селедочий сын: найди где хочешь и принеси мне водочки. Я домой еду.

Всякий, кто смотрел хоть один старый советский фильм о нелегких буднях пограничников, знает: нелегальный переход госграницы дело трудное и опасное, лучше его вообще не затевать. Как только ни изощряются нарушители, преодолевая контрольно-следовую полосу, даже лосиные копыта к сапогам привязывают, – все зря. По следу пойдут доблестные пограничники с собаками, и рано или поздно настигнут, и хоть ты прячься, хоть отстреливайся, – наказания по всей строгости справедливых советских законов не избежать. Да еще и собака покусает.

В реальной жизни все проще.

Утром (но не ранним, пришлось дождаться, когда окончательно рассветет и когда развеется туман, это непременное условие) я шел берегом старинного заброшенного канала. Водоем густо зарос водорослями, деревянная облицовка его берегов давным-давно сгнила и развалилась, лишь кое-где торчали почерневшие бревна, наклонившиеся во все стороны, – словно последние уцелевшие зубы в стариковской челюсти. Всплескивала мелкая рыбешка, по воде расходились круги. Куда-то деловито плыла утка в сопровождении выводка утят.

Ни контрольно-следовой полосы, ни проволочных заграждений, ни хотя бы полосатого пограничного столба на моем пути не было. Увидел остатки разрушенного шлюза и понял, что через полсотни метров окажусь на российской территории.

А когда оказался и дошагал до приметного дерева с дуплом, исполнил странную пантомиму: широко развел в стороны пустые руки, развернулся, демонстрируя пустую спину. Затем раздернул в сторону полы куртки-ветровки – дескать, ничем под ней не обвешан.

За моими стараниями могли наблюдать в бинокль, а могли и не наблюдать, раз на раз не приходится. Наличие рюкзака или иного груза предусматривало бы иной модус операнди: тогда надлежало положить в дупло пакет с известной суммой и быстро уходить, не стараясь подсмотреть, кто его заберет.

Вот так она и работает, одна из многочисленных прорех в границе. Знают о ней лишь местные, пользуются для мелкотравчатого контрабандного бизнеса (настоящий поток нелегальных грузов идет в других местах, где ввозят-вывозят вагонами и фурами). И бескорыстно тоже пользуются – навестить закордонных родственников и друзей, не утруждаясь пограничными формальностями.

Мог легко воспользоваться дырой и чужак, как-то разузнавший о ней, – как я некогда узнал и сейчас воспользовался. Но чуть позже у чужака с большой вероятностью начались бы проблемы, в погранзоне каждый незнакомец на виду. У меня не начнутся – до «Капитана Флинта» от лазейки в границе шесть километров, а уж там, на нашей базе, все мои неприятности завершатся… Очень надеюсь.

Ох… Впервые я подходил к «Флинту» с севера и напоролся на тяжелое наследие царизма… В смысле, треста «Ленрыба». Даже не знал, что в окрестностях остались следы этого канувшего в никуда предприятия.

На небольшой поляне, полностью ее заполняя, лежала груда рыболовных сетей. Вернее, сетями перепутанные обрывки считались когда-то, в свои лучшие дни. Сколько же их было… Возможно, еще полтора века назад, когда здешние причалы и рыбокоптильни принадлежали купцу-прасолу Амбарцумову, началась традиция выбрасывать сюда отслужившие свой срок снасти, затем почин подхватила «Ленрыба». Вот только амбарцумовские неводы и мережи сгнивали достаточно быстро, а современные, из полимерных материалов, пролежат еще сотню лет в том же виде. Надо будет поднять вопрос перед начальством и ликвидировать это безобразие.

Обогнув кладбище сетей, я пошагал дальше. План у меня был простой и наглый. Сейчас как раз завершается совещание, скоро Дарк-первый в компании Ихти и Импи усядется в моторку и отправится в Выборг, присмотреть и срочно арендовать суденышко для грядущей операции. Причем сестрички на базу уже не вернутся, останутся на яхте, – а я, Дарк-второй, не мудрствуя лукаво, заселюсь в их коттедж. Всяко лучше, чем таиться по кустам. Где русалочки прячут ключ, мне известно, сканер на двери отпечаток большого пальца опознает… Перекантуюсь сутки, даже чуть меньше, – и после взрыва яхты объявлюсь, живой и здоровый.

Так, а это что…

Удивительно, но я вновь напоролся на свалку, на сей раз образованную громоздкими чугунными конструкциями, сильно заржавевшими. И вот здесь-то ее быть не могло, я знал точно, не раз тут бродил, и один, и с Нейей, непременно бы заметил не вывезенную груду металлолома.

Я заподозрил неладное. Наплевав на осторожность, прекратил двигаться зигзагом, под прикрытием кустов, – побежал напрямик.

Выскочил на вершину холма, господствующего над северным берегом бухты. И первым делом увидел пирс с маяком, пересекающий водную гладь. Ни единого судна не стояло у причалов, а маяк выглядел странно: его башня лишилась металлической обшивки, обнажился сварной каркас, бурый от ржавчины.

Мне захотелось заорать – истошно и пронзительно, чтобы прибрежные холмы откликнулись долгим эхом.

Исчезло все. Коттеджи, крытый бассейн, административный корпус, технические здания, вертолетная площадка… Ни единого следа парк-отеля «Капитан Флинт».

Взамен появилось многое, и все появившиеся находилось в последней стадии разрушения.

Унылые бетонные коробки зданий – с темными глазницами окон, с провалившимися крышами. Грузовик, лишившийся всего, что можно отвинтить и оторвать. Пара мотоботов, вытащенных на берег и конкурирующих с грузовиком за титул «Рухлядь года». Остовы громоздких агрегатов неизвестного мне назначения.

На одном из остовов – на бывшей лебедке, кажется – сидел я и бездумно пялился на бухту, словно ждал, что случится чудо и там появится, например, «Скорпена», и привезет кого-нибудь, кто растолкует, что здесь стряслось.

На самом-то деле я в объяснениях не нуждался. Представлял, что и почему здесь произошло… Вернее, не произошло: Институт не присмотрел этот райский, но изгаженный уголок, не возвел тут базу под видом парк-отеля, – и труп «Ленрыбы» остался все тем же непривлекательным трупом.

Что-то я натворил в прошлом. Возможно, раздавил бабочку, шагая по лесу с Балайной, но едва ли. Триста лет не тот срок, чтобы крохотное изменение обросло такими последствиями. Я мог бы давить там и тогда бабочек десятками и сотнями, а заодно сжечь все муравейники в округе, – на судьбе «Флинта» последствия не отразились бы.